Оладья гнева - Сара Фокс

– Да. Мы оба провели весь день с бабушкой. Она подтвердит. Мы поели в двух разных ресторанах и пошли в дендрарий. У моего папы есть чеки из ресторанов. Он всегда хранит все чеки и квитанции.

Судя по тому, что рассказал Логан, мои обвинения против Джеральда Тивза были беспочвенны.

– А вот на днях, – спросила я – почему ты так смотрел на кровь на моих ступеньках? Я решила, тебе стало плохо, потому что ты знал, что Джимми убил твой отец.

Логан покачал головой:

– Я просто боюсь крови. Меня начинает тошнить. И зная, что кого-то, вероятно, убили в этом месте, стало еще хуже. – Он снова покраснел. – Пожалуйста, не говорите Сиенне. Она решит, что я слабак.

– Думаю, у Сиенны к тебе явно имеются претензии посерьезнее.

Его лицо нахмурилось.

– Да уж, это точно.

Моя симпатия к подростку вновь вернулась.

– Спасибо, что сказал насчет сайта.

– Мне очень стыдно. Вы сообщите кому-нибудь, что это был я?

Я вздохнула и откинула влажные пряди волос, которые лезли мне в глаза.

– Наверное, нет, – сказала я. – Шериф и его помощники тебя выследить не смогли, а раз твой папа не убивал Джимми, то, возможно, все и забудут об этом случае.

– Спасибо, – сказал он с явным облегчением.

Я отступила назад, к дому.

– Еще увидимся.

Логан кивнул, лицо его все еще было печально.

Мне стало его жаль. С таким отцом, как Джеральд Тивз, вряд ли живется легко. Тем не менее по дороге домой я отвлеклась от мыслей о его тяжелой жизни. Старший Тивз, возможно, и не убивал Джимми, но кто-то же убил?

Вопрос в том – кто?

Тот же самый вопрос не покидал меня, когда я вернулась домой, чтобы укрыться от дождя. Раз у Джеральда Тивза есть алиби, то наиболее вероятным подозреваемым, на мой взгляд, стал Дэрил Уиллис. Джона Кранц и Ида Винклер тоже были в моем списке. Я не знала, что могло заставить Джону убить Джимми, но, возможно, это было связано с картинами, которые я нашла в мастерской.

А как же блестки? Я думала, что они попали от Логана Джеральду, а потом на футболку Джимми, но, видимо, это не так. Я сделала мысленную пометку, что надо спросить Патришу, не заходила ли она к Джимми в больницу за несколько дней до его смерти. Если да, это объяснило бы, почему на Джимми были блестки, и значит, ничего такого в этом не было.

Я продолжала размышлять, убирая осколки стекла с пола в кабинете. Затем я пропылесосила ковер, чтобы не осталось даже мелких кусочков. По крайней мере, сосредоточив свои мысли на убийстве, я меньше беспокоилась о других вещах.

Оладушек вышел из своего укрытия, когда я убрала пылесос. Он осторожно спустился вниз по лестнице, уши его были опущены и прижаты к голове. Я его немного погладила, дала ему лакомство, и вскоре он успокоился.

«Что дальше?» – думала я, пока Оладушек с довольным мурлыканьем жевал свои угощения.

«Вещи Джимми», – проинструктировала я сама себя. Нужно разобраться с остальной одеждой Джимми. Оставив Оладушка на подоконнике над раковиной, я поднялась по лестнице на второй этаж и вошла в спальню Джимми. Кровать была заправлена, а занавески раздвинуты, открывая оконные стекла, забрызганные каплями дождя. Снаружи мир был окрашен синими и серыми оттенками, безрадостными и холодными. Я включила верхний свет, чтобы рассеять темноту.

Я открыла шкаф и стала доставать одежду, осматривая, насколько изношенной она была, и сортируя вещи в разные стопки на кровати. Работа так себе, ведь я все время прекрасно понимала, почему я этим занимаюсь, но делать нечего. Я делала все в темпе, сопровождаемая шумом дождя, который теперь шел стеной. К тому времени, как я сняла последний предмет одежды с вешалки и положила его в стопку, предназначенную для благотворительности, мой живот начал урчать, давно готовый к обеду.

Я собрала всю одежду, которую собиралась пожертвовать, и осмотрела комнату. Кровать нужно разобрать, белье постирать. Пыльные шторы тоже нуждались в стирке. Как и все шторы в доме.

Впрочем, все по порядку. Я начала с того, что сняла простыню и наволочки и собрала их в узел.

Я собиралась пойти к стиральной машинке, но остановилась, увидев на тумбочке книгу. Бросив белье на кровать, я взяла ее в руки. Автора я не знала, но это был военный роман. Этот жанр, как я знала, нравился Гранту. Может, мама захочет взять эту книгу для своего жениха. Что касается всех других книг в доме, я решила, что мне с ними нужно будет тоже разобраться. Если там будет что-то ненужное, можно отдать Патрише Мюррей и ее группе «Друзей библиотеки».

Как же много дел, подумала я.

Мне пришлось еще раз напомнить себе, что не надо хвататься за все подряд. Все по порядку.

Когда я положила книгу обратно на тумбочку, из нее выскользнул сложенный лист бумаги и упал на пол. Я наклонилась, подняла этот лист и развернула – вдруг там что-то важное? Сразу стало ясно, что это документ. Он был напечатан на принтере, с подписями внизу. Я подробно прочитала текст и внимательно изучила подписи. Затем я еще раз все перечитала.

Я опустилась на край кровати. Мне не нужно было читать два жирных слова в верхней части листа, чтобы понять, что передо мной долговое обязательство. Подписанный почти шесть месяцев назад, документ гласил, что Джимми должны вернуть сумму в тридцать тысяч долларов не менее чем через две недели с указанной даты. Хотя тот факт, что Джимми одолжил кому-то тридцать тысяч долларов, сам по себе интересен, имя заемщика представляло гораздо больший интерес.

Джона Крантц.

Зачем Джимми одолжил Джоне тридцать тысяч долларов, я понятия не имела.

Но ясно, что документ, который я держу в руках, вполне мог быть мотивом для убийства.

С долговым обязательством в руке, я сбежала вниз по лестнице и достала мобильный. Я набрала номер Рэя Джорджсона и закусила нижнюю губу, пока шло соединение. После трех гудков включилась голосовая почта.

Расстроенная, я повесила трубку, не оставив сообщения. Хотя я была уверена, что новая информация очень важна и нужно обо всем рассказать Рэю, мне не хотелось оставлять сообщение, потому что потом Рэй будет звонить мне, я не смогу взять трубку, и так до бесконечности. Нет, лучше я позвоню ему сама после того, как выйду от Хью Огилви.

Я стояла возле двери, и голова у меня шла кругом. Я не сомневалась, что именно за долговой распиской и приходил Джона. Джимми одолжил ему кругленькую сумму, а он либо не смог ее вернуть, либо не хотел. Тогда понятно, почему он так отчаянно скрывал свой долг. Настолько отчаянно, что даже залез в закусочную, а потом в дом. А что насчет убийства?

Я испытала страшное отвращение и гнев. Джона убил Джимми из-за денег? Как же это жестоко и как глупо…

Я взглянула на листок бумаги у меня в руках. Если я права насчет того, кто убил Джимми, и его мотивов, то документ – важная улика. Возможно, самым правильным сейчас будет отвезти эту расписку в полицейский участок. Оставлять его дома, а самой уходить – не самая благоразумная идея. Даже если Рэй задержал Джону и он был под стражей, рисковать не хотелось. Видимо, Голди – сообщница Джоны и тоже пыталась найти улики, которые могут вывести ее сына на чистую воду.