Ты смысл моей жизни - Елена Архипова

– Николаша! – бабуля рассмеялась, – вот кто бы мне раньше сказал, что профессор с таким благоговением относится к самогону, ни за что бы не поверила!

– Марьюшка! Ты не понимаешь! Это не просто самогон! Это домашняя чача!

Я понимала, что рано или поздно, но я должна буду им рассказать, а потому предложила:

– А пойдем чайку попьем.

– Ну, пойдем, попьем, – бабуля первой пошла на кухню.

Я уселась на свое место в углу и, наблюдая за тем, как бабуля занимается чаем, поняла, что я готова к разговору. Я даже уже набрала полную грудь воздуха и выдохнула, но бабуля опередила меня:

– Жень, мы знаем уже все, – сказала она это так буднично, будто речь шла не о моем разводе, а о цветке на подоконнике, который пора пересаживать.

– Откуда, бабуль, – только и смогла я проговорить.

– Удивишься, но от брата Николаши, – и она повернулась к своему Николаше, ища поддержки, и тут же получила её в поглаживании по плечу.

– Что? А у Вас есть брат? – потом я вспомнила, что да, у Николая Михайловича есть брат, он даже и на свадьбе то нашей не был как раз потому, что у брата случился инфаркт, и Николай Михайлович уезжал поддержать брата. И даже пробыл там почти три месяца, пока тот не оправился, – извините, Николай Михайлович, не то хотела спросить. Причем здесь Ваш брат?

– Да, Женечка, у меня есть младший брат. Вержицкий Петр Михайлович, он до недавнего времени проживал с женой в Сочи. А в этом вот году они решили перебраться к нам с Марьюшкой поближе. Видишь ли, у них больше никого нет. Их единственный сын Павлик погиб несколько лет назад. Детей у Павлика и его жены Светланы не было. Не успели, – Николай Михайлович тяжело вздохнул, и бабуля погладила его по руке, успокаивая. Он в ответ поднес её руку и поцеловал. У меня от этой нежности даже в носу защипало, а он продолжил:

– Вот мы и подумали, почему бы нам, старикам, не жить уже ближе друг к другу. И Петруша с Розочкой, его женой, начали искать себе жильё. Решили, что, раз уж у них всё равно никого нет, то им проще будет перебраться. У них в Сочи свой дом, в хорошем месте. Им за него очень приличные деньги предложили, здесь они тоже хотят в своем доме жить, вот и начали с поиска дома. Маклера они, конечно, наняли, но и с нами советовались, далеко ли от нас, хороший ли район. Мы вот с Марьюшкой тоже им помогали, объявления тоже стали отслеживать. Петруша на старости лет бильярдом увлекся, пришлось и это тоже учитывать. А потом Марьюшка увидела объявление о продаже…

– Нашего дома, – закончила я его фразу, – да?

Николай Михайлович улыбнулся, как будто виновато, и кивнул.

– Ты мне скажи, ты когда собиралась нам сказать о том, что вы с Егором расстались, и где вы сейчас с Ванюшкой свои чемоданы оставили?

– У дяди Пети и у Саши! – выпалил Ванюшка раньше, чем я успела что-то сказать.

– И почему я не удивлена! – бабуля усмехнулась, – а теперь давай, рассказывай всё по порядку и, главное, кто такой Саша?

И только Ванюшка собрался ответить, как бабуля его опередила:

– А для тебя, молодой человек, у меня есть новая игрушка. Вон на столе в гостиной лежит, тебя ждет!

Ванюшка обнял бабулю и убежал, а я начала рассказывать.

Женя.

Я говорила долго. Начав, с разговора с моей, теперь уже бывшей, подругой Алёной. Подробности описания одноразовых дам Егора я, конечно, пропустила. Зачем двум уже не очень молодым людям эти грязные подробности?

– Понятно теперь, почему на всех фото, которые вы мне выслали, только ты и Ванюшка, – усмехнулась бабуля.

Потом, когда я рассказала о Петре, бабуля комментировала для Николай Михайловича:

– Николаша, этот тот замечательный молодой человек, друг. Я тебе о нем много рассказывала, помнишь?

– Да, Марьюшка, помню. Как и то, что именно ты всегда приговариваешь при этом, – и он хитро улыбнулся, говоря это.

– Да? И что же она приговаривает? – заинтересовалась я.

– Не отвлекайся, рассказывай! Я тебе потом расскажу, – улыбнулась бабуля и погрозила пальцем своему Николаше.

– Сашу же вы помните, да? – они оба кивнули, бабуля и Николай Михайлович приходили к Ванюшке в больницу, – его Петр привез в этот же санаторий тоже на восстановление. А сейчас он собирает бумаги на усыновление мальчика, но наши доблестные органы опеки вот именно сейчас решили проявить бдительность! Мальчику столько в жизни досталось и от родной матери, и от отчима. И никому до этого дела не было, а сейчас вдруг эти самые органы заинтересовались, зачем одинокому мужчине усыновлять мальчика! – и я, выдохнув, рассказала про ожоги на спине ребенка.

Бабуля, услышав это, не сдержалась и очень витиевато выразилась. На что Николай Михайлович, никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяющий брань ни себе, и ни тем, кто его окружает, вдруг сказал:

– Это ты ещё мягко выразилась, Марьюшка!

– Ну вот, собственно и всё. Чемоданы наши сейчас у Петра, как и все наши вещи из дома тоже. На данный момент я разведена, с ребенком на руках, без работы и места жительства. Квартира у Петра, конечно, огромная, но это не решение проблемы, надо что-то искать.

– Ну, разведенка – это ты временно и совсем не надолго, уж ты мне поверь! – хитро улыбнулась бабуля, а увидев моё удивление, сказала только:

– Жень, то, что Петр влюблен в тебя, разве что слепой не видит да ты сама! И я надеюсь, что уж теперь то он не отпустит тебя. Ты ведь не собираешься Егора прощать?

– Что? Нет, конечно!

– Вот и правильно! – похвалила бабуля, – а по поводу вашего места жительства, у нас есть вариант для вас. Да, Николаша? Другое дело, захочешь ли ты сама! – усмехнулась бабуля и посмотрела на Николая Михайловича.

– Да, Марьюшка, – он в ответ улыбнулся ей и продолжил разговор:

– Женечка, моя квартира в вашем с Ванюшкой распоряжении. Она сейчас стоит пустая. Там слишком много дорогих моему сердцу вещей, чтобы сдавать её кому-то чужому. Там только пыль убрать и чехлы с мебели снять. Можем вот сразу и подняться, если любопытно.

Конечно, мне было любопытно, я, признаться, никогда не была в квартире у Николая Михайловича, а потому мы сразу же и пошли. Николай Михайлович жил в этом же подъезде, но на последнем этаже. Ванюшка тоже с нами увязался.

Вот уж, воистину, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Кто ж знал, что именно в квартире Николая Михайловича Вержицкого всё и встанет на свои места.

Вы бывали в музеях? Конечно, бывали! А в домах-музеях? Когда экскурсовод водит вас по дому и рассказывает: “Это спальня, где ОН спал. Это столовая, где ОН ел. А это рабочий стол, за которым ОН творил свои незыблемые произведения”. И совершенно не важно о ком именно идет речь. Если, конечно, ты не ярый поклонник того исторического персонажа, в доме-музее которого ты в данный момент находишься. Все эти дома-музеи объединяет одно: в них остановилось время.