Хроники сыска - Николай Свечин

Наконец Петр отложил дрель, вставил пробойник и взялся за кувалду. Оглянулся через плечо:

– Дайте место.

Остальные отступили к задней двери. Форосков занес кувалду над головой. Тут вдруг дверь в башню приоткрылась, чья-то рука схватила механика за грудки и одним рывком вдернула внутрь. Лязгнул засов, и снова стало тихо…

Все опешили. Первым опомнился Битюг. Он подскочил к двери и выкрикнул в бойницу грубую матерную брань. Немедленно оттуда высунулся длинный ствол «ремингтона» и уткнулся ему прямо в лоб. Щелкнул взводимый курок, и спокойный голос скомандовал:

– Брось шпалер!

Иванов тут же положил револьвер на землю. Вешкурцов, прикрываясь другими бандитами, бесшумно выскользнул на улицу. Там его поджидал плечистый парень в тужурке механика. Он дружелюбно улыбнулся Аггею Титычу и сказал:

– Здравствуйте, любезный. Не желаете ли узнать, что у меня на голицах написано?

И приложился на совесть. Словно взрывная волна ворвалась в тесные сени; сразу двое или трое налетчиков, сбивая друг друга, полетели на пол. Через минуту всех их, уже скованных наручниками, рассаживали в полицейские пролетки. Битюга сразу же отделили от остальных и повезли в секретную камеру полицейского управления, на допрос к Благово.

Отдав последние распоряжения, Лыков стукнул в блиндированную дверь. Она вскорости открылась. Титус, Форосков и сторож Лошаков сидели наверху у простреленного окна и беззаботно распивали осьмуху водки. Лошаков был немного контужен осколками разрывной пули, но веселился больше всех. И понятно почему! Удивительный план Фороскова полностью удался. Панцирь с поджилетником погасили осколки пули, бычий пузырь уловил битое стекло. Теперь страх выходил из человека, выдержавшего ружейный выстрел, в форме бурной радости.

– Ну, ты молодец, Кузьма Иваныч! – Алексей уважительно похлопал охранника по плечу.

– Да, славно жить на белом свете, – ответил Лошаков. Подрагивающей рукой он налил себе новую порцию и обратился к Петру: – Мил человек! давай еще махнем! За твою меткость!

Только через час, изрядно захмелевшие, сыщики вышли из башни; пьяного сторожа отвезли домой.

По Сормову до вечера сновали полицейские пролетки, шли обыски и аресты. Внезапная облава выявила множество беспаспортных, несколько беглых в розыске, тайные притоны с ворованными вещами. Урядник Едренов сел в соседнюю камеру с людьми Битюга. Балахнинский исправник распоряжением губернатора был отставлен от должности без прошения и отдан под суд. На его место назначили приятеля Благово, еврея из выкрестов, Гуревича – человека жесткого и деятельного[65]. В селе был создан полицейско-жандармский пункт с усиленными штатами, руководимый отдельным приставом. Ерусалимский срочно и тайно переехал в Нижний Новгород со всем семейством.

Через три месяца был объявлен приговор. За убийство купца Телятникова с приказчиком и приуготовление вооруженного ограбления заводской кассы Иванов получил четырнадцать лет каторжных работ. Спустя час после оглашения в пивную на Почтовом съезде зашел невзрачный паренек. Спросил «ермолаева» и баранок. Когда Ерусалимский поставил перед ним кружку с пивом, посетитель неожиданно схватил кабатчика за единственную руку и сильно дернул на себя. Тот не удержался на ногах, шлепнулся грудью об стойку и мгновенно получил удар ножом сверху под левую лопатку. Затем убийца вынул клинок, вытер его об одежду жертвы и быстро вышел. Никто из посетителей пивной не решился его преследовать. Личность преступника осталась не выясненной, преступление никогда не было раскрыто. Видимо, Битюг и из острога продолжал руководить своей бандой.

Так кровью началась и кровью закончилась история о происшествии в Окском батальоне.

Нижний Новгород знаменит специалистами по карманной выгрузке. Особенно в ярмарку сюда съезжаются маровихеры со всех концов империи, дополняя местную колонию. Представители прочих преступных профессий также имеются в изобилии, и среди них попадаются иногда удивительные артисты. Находясь при уголовном сыске уже двенадцатый год, Благово насмотрелся всякого. Однако на этот раз его ожидало нечто новенькое; век живи – век учись!

Они с Лыковым возвращались в управление после облавы на Гребешке. Обитатели тамошних притонов поздно ложатся и поздно встают. Полицейские пришли в пять часов утра и застали спящее царство… Целью облавы было схватить знаменитого Сорокоума – «счастливца»[66]из Гатчины, автора громкой аферы с Русским нефтяным банком. Собрав с солидных людей более миллиона рублей и выдав им взамен вкладные листы[67]несуществующей конторы, мошенник скрылся из столицы. Среди обманутых ротозеев оказался великий князь Сергей Александрович, поэтому команда «схватить!» пошла по всей России. Будто бы Сорокоума видели на «мельнице»[68]Рекимчука в Новой Никольской улице. Благово не верил этому, но обязан был отреагировать. Кроме того, начало июля – через две недели ярмарка! Самое время почистить Гребешок…

Никакого Сорокоума, конечно, они не нашли, зато поймали много прочего лихого народа. В частности, попался Мишка Рябой из разгромленной недавно в Сормове банды Битюга. Тот самый, что резал в прошлом году несчастного купца Телятникова… Сведения о том были уже получены следствием, недоставало лишь указанного Мишки. Теперь негодяя приобщат к делу, и поедет он в Нерчинские кабинетские прииски добывать свинцово-серебряную руду…

Поэтому Благово возвращался в управление полиции в хорошем настроении. Неожиданно он вспомнил, что завтра юбилей у пристава Макарьевской части подполковника Львова – двадцать лет в офицерских чинах. А сыскное отделение все еще без подарка! Статский советник велел завернуть в лавку серебряных вещей Телогреинова, что в Болотовом переулке. Оставив Лыкова в коляске, он зашел внутрь один и сразу же обратил внимание на этого человека. Богато одетый, с важным и капризным лицом, тот сидел в креслах и перебирал перстни, которые в футлярах подносил ему сам хозяин. Что-то было в покупателе фальшивое, актерское, хотя он и очень старался выглядеть бонтонно. Вдруг, незаметно для ювелира, господин проделал фокус, обличивший его сущность.

Благово немедленно удалился на улицу и махнул рукой, подзывая своего помощника. Алексей по-молодецки выпрыгнул из коляски, подошел своей легкой пластунской походкой.

– Что случилось, Павел Афанасьевич?

– Там один дядя лавку обкрадывает. Не выпускай его, когда побежит.

– Есть!

Лыков заступил в караул, а Благово вернулся в помещение и принялся рассматривать лежащие на витрине папиросники. Покупатель тем временем закончил выбирать товар. Отложив золотую полупарюру[69]с бриллиантами, он осведомился: