Метель - Наталья Андреева

Маша невольно вздрогнула. У белой полосы есть свойство быстро заканчиваться. Нет, не может быть! На этот раз ничего такого не будет! Да и что может случиться? Работа у нее есть, крыша над головой есть, есть любимый мужчина. Это, конечно, самое спорное, но и без него она не умрет. Это не так, как в прошлый раз…

– Что с тобой? – тихо спросил Илья. – Не хочется отсюда уезжать?

– Да, – призналась она.

– А мы вернемся! Я тебя понимаю, – он тяжело вздохнул. – Отдыхать – не работать. Приятно жить, когда за тебя все делают, только есть, спать, загорать, купаться и заниматься любовью.

«Нет, ты меня не понимаешь…» Он не может понять ее страхов, потому что он мужчина. И он отвечает только за себя. А, может, Илья просто-напросто боится ответственности?

Они подъехали к зданию аэропорта. Сказка закончилась.

…Москва, как и предполагалось, встретила их мокрым снегом и ледяным ветром. Было ранее утро, они долго ждали багаж, Маша была раздражена, потому что не выспалась. Когда сели в машину, она тут же уснула. У ее дома Илья спросил:

– Мне подняться?

– Куда? Все еще спят! – сердито сказала она.

– Ну, как хочешь, – Маше показалось, что он сказал это с облегчением. – Сумку донесешь?

– Да. Все, пока.

Она торопливо поцеловала его в щеку и стала вылезать из машины.

– Я тебе позвоню, – сказал Илья.

– Да.

Она вскинула сумку на плечо и зашагала к подъезду.

Десять дней. Что ж, все не так уж и плохо. И не надо думать, будто непременно что-то случится. Все будет хорошо.

Неделю спустя…

Прошла неделя. Илья не звонил, она же не хотела все портить. Шкатулка памяти была полна приятных воспоминаний, они лежали на самом верху, и хоронить их под ворохом обид так быстро не хотелось. Тем более, не хотелось навязываться. Жизнь вошла в привычное русло, она опять много работала, Надя много времени проводила в клинике, Соня ходила в школу.

Однажды Маша обратила внимание на то, что девочка стала какая-то вялая, бледная, невеселая, но отнесла это на счет переутомления. У первоклашек немалые нагрузки, они еще к этому не привыкли, вот Соня и устает.

Но когда пришла Надя, она все-таки ей пожаловалась:

– Не понимаю, что происходит с Соней? Ты заметила, какая она бледная? Недавно порезала палец, так я два часа не могла остановить кровь! А ведь ранка была неглубокая! Может, у нее анемия? Она всегда была слабенькая.

– Надо пройти обследование, – решительно сказала Надя.

– А, может, обойдется?

– Маша… Я насмотрелась на больных детей. Я тоже заметила, что с Соней что-то не в порядке, еще раньше тебя. И тоже надеялась, что обойдется. Но время идет, а ей становится все хуже… Не хочу тебя расстраивать, но… Надо пройти обследование в нашей клинике. И чем раньше, тем лучше. Завтра я заберу ее собой.

– А как же школа?

– Денек-другой пропустит, ничего страшного. Она же отличница.

– Хорошо. Позвонишь мне, когда все закончится? Я за ней приеду.

…Надя не позвонила ни в полдень, ни в два часа, ни в три. Сначала Маша не придала этому значения, закрутилась на работе, потом поехала по магазинам. Как и все нормальные люди, она сопереживала чужим несчастьям, но думала, что это может случиться с кем угодно, только не с ней. Точно также каждый из нас наверняка знает, что умрет, но также наверняка знает, что не сегодня. Это формула жизни, такая простая, но в тоже время такая действенная.

Болезни Сони – это не ново. Маша не раз лежала с ней в больнице, пережила и воспаление легких, и острый бронхит, и врача-недоучку, который сказал, что девочка вряд ли будет ходить и вообще она – умственно отсталая. Все это уже было и – обошлось же! И на этот раз обойдется. У Сони переутомление, в худшем случае анемия. Против этого есть лекарства, это не так уж и страшно. Тем более, есть Надя…

Она заволновалась только в шесть вечера. Почему нет звонка? Нагруженная покупками, села в машину и набрала номер Надиного мобильного телефона. Абонент был доступен, но трубку не брали. Соня тоже не отвечала на звонок. И вот тут Маша заволновалась всерьез. Однажды такое уже было.

Забыв о покупках, она ринулась домой. Ехала по запруженной машинами Москве, проклиная пробки. От запаха гари болела голова, сердце тревожно ныло, у нее было плохое предчувствие. И тут позвонил Илья.

– Как дела? – весело спросил он.

– Куда ты пропал? – раздраженно ответила Маша.

– Я же тебе говорил: у меня съемки.

– Ты сказал, что прошел кастинг, а насчет съемок…

– Вот именно! Прошел! Меня утвердили на главную роль! Еще бы они этого не сделали!

– И поэтому ты так веселишься!

– Давай отметим это, а? Я соскучился.

– Я сейчас не могу.

– Ты на работе?

– Нет. Слушай, я тебе потом перезвоню.

– Потом, это когда?

– Вечером.

– Ладно, – разочарованно протянул он. – Я вообще-то надеялся…

– Илья, моя дочь заболела. Я пока не знаю, что с ней, надеюсь, что обойдется. – Она сама уже в это не верила.

– Понял. Буду ждать звонка.

Вот он и объявился, но Маша этому не обрадовалась. Она опять набрала Надин номер и загадала: если Надя ответит, все будет хорошо.

Надя не ответила.

Когда Маша подъехала к дому, в окнах ее квартиры горел свет. Сначала у нее от сердца отлегло: Соня дома! Но потом она вспомнила… Это было семь лет назад… Когда погиб Игорь… Такое же чувство… Нет, не может быть!

Она кинулась в подъезд, птицей взлетела на пятый этаж, не дожидаясь лифта. Ей хотелось какого-то действия, она верила, что это ее спасет.

Дверь в квартиру Маша открыла своим ключом, рука слегка дрожала. В большой комнате был свет, дверь приоткрыта. Потом раздался голосок Сони:

– Мама пришла!

«Ну, слава Богу!» Маша прислонилась спиной к стене и перевела дух. Дочь подбежала и обняла ее. В прихожей появилась и Надя.

– Почему ты не брала трубку? – сердито спросила Маша. – И почему не позвонила, как обещала?

– Яне хотела по телефону, – виновато сказала Надя.

Она почувствовала, как в груди, там, где сердце, образовалась черная дыра. Ее постепенно туда затягивало. Объятия Сони показались фальшивыми. Дочь словно просит прощения, а она ведь ни в чем не виновата! Это значит…

– Я приготовила ужин, – тихо сказала Надя. – Идем на кухню.

– Я не хочу есть.

– Тебе надо поесть. А Соня пока порисует.

– А мне можно? – спросила девочка. – Рисовать можно?