Крепость на реке - Михаил Баковец

– Почему? – тут же возмутился Стыдин.

– А потому, Александр Сергеевич, что там начкар зверь, а руководства в крепости нет. Я же после моего исчезновения нахожусь в непонятном статусе и права приказывать не имею. Максимум что смогу, это отправить наших больных в лазарет. Ладно, хватит языками чесать, кто решился идти со мной, тот пусть входит в портал. Время дорого. А, еще кое-что, Леш, ты со своими приготовься сдать оружие.

– Чего?!

– Того. Ты у себя в райотделе тоже оставлял всяким подозрительным личностям ножи да травматики?

– Теперь мы уже подозрительные, – покачал он головой. – Ну-ну, быстро же ты переобуваешься.

– Вообще-то, я вместе с вами в эту же категорию записан до возвращения главы поселка, – разозлился я. – Всё, достали… кто идет – вперед, остальные идите на хрен!

Но народ нерешительно топтался еще пару минут у портала, пока самые храбрые не решились и не шагнули в кольцо, исчезнув в долю секунды с наших глаз, вместе с собой утащили носилки с пострадавшими. Потом опять небольшая заминка и вновь пошла вперед небольшая группка.

Ушли все, рядом со мной остался прапорщик со своими коллегами, Эля с тремя подружками и Стыдин с парой крепких молодых парней, из той категории, которую я назвал «спортсмены» при переносе на Эиксит из развалин Н-ска.

– А ты чего схватился за эту штуку? – поинтересовался «Пушкин», намекая на то, как я держался за каменное кольцо.

– Так портал дольше работает. Обычно стараюсь последним пройти.

– Хм, – задумался он, подозрительно посмотрел на меня, на портал, потом кивнул подручным и переступил через нижний край кольца. Следом за ними вошли в портал полицейские, самыми последними оказались на той стороне девушки. Я еще заметил, как мялась Элька, словно собиралась что-то сказать или признаться в чем-то, но так и не решилась.

Последним вошел я.

– …ля! Всем на месте оставаться! – надрывал горло Черный. – Раненых к врачу забираю без сопровождающих! Без, я сказал! – тут он увидел меня и попытался свалить на меня навалившиеся на его голову проблемы. – Макс! Займись своими людьми, наведи тут порядок!

– Они не мои. Мне нужно было довести их до безопасного места, – ответил я, едва ворочая языком. На меня навалилась такая слабость, что я едва находил силы удерживаться в вертикальном положении. Потом взял и сел на край портала, опершись спиной на внутреннюю сторону, скорее, даже лег там.

– Эй, с тобой все нормально? – тут же встревожился тот. – Ты только ласты не склей тут, меня же Медведь тогда на лоскуты порвет!

– За дело достанется… откат, это все откат. Слушай, у вас есть возможность сообщить спасательным группам, что я вернулся?

– Нет. А Сильфея не узнает, вы же вроде как связаны и мысли читаете?

– А, черт, совсем не подумал, – пробормотал я. – Да, она если и не узнает, что я в крепости, но то, что сменил место положения, почувствовать должна.

И потерял сознание.

…Пришел в себя в крепостном лазарете, для которого было отведено просторное и светлое помещение в донжоне. Чувствовал себя, как при сильной простуде, разве что не текло из носа. А вот все сопутствующее – ломота суставов, тяжелая голова, першение в горле, резь в глазах и прочее, и прочее имелось в полном объеме.

Лежал полностью раздетым на матрасе, накрытый простынею. Рядом на стуле обнаружил одежду – длинные светлые шорты и белую футболку с надписью на немецком, под стулом стояли кожаные сандалии. По другую сторону кровати находился крошечный столик, едва ли больше стандартной шахматной доски в разложенном виде. Там дожидались меня фрукты, горка жареных корешков и кувшин с водой, а, нет, с морсом.

Несмотря на паршивое самочувствие, аппетит был будь здоров, видать, организм решил наверстать потерянное за два дня марш-броска и сопутствующую голодовку.

Утолив первый голод, я взялся за одежду и уже через несколько минут вышел в коридор.

Хм, никого.

Спустился вниз, вышел во двор… везде пусто.

Странно, и самое странное – я не ощущаю особой опасности.

Была мысль наведаться в подземелья, посмотреть на портал (уж там-то точно должен быть кто-то, пусть не спасенные земляне, но хотя бы охранный пост), но тут я услышал далекое тарахтение моторов на реке.

Все население крепости, чуть более полусотни человек, собрались на расчищенном и немного приведенном в порядок причале.

– Очнулся! Это хорошо, – обрадовался Черный, увидев меня. – Ничего не болит?

– Болит у меня всё, но помирать не собираюсь, – огрызнулся я. – Что у вас тут происходит, почему в крепости никого?

– Посты на своих местах, кто не занят только тут. Медведя, вот, встречаем. Слышишь, лодки ревут? Это его команда возвращается.

– С людьми что, которых я привел? И сколько я провалялся?

– Эти так и сидят у портала, побузили, правда, м-да… еще немного и пришлось бы в потолок пару раз пальнуть. В основном кричали родители и дети тех, кого в лазарет забрали. Потом успокоились, когда мы им родственников вернули. Лежал ты сутки почти. Сейчас уже полдень, а упал ты вчера часа в два дня.

– Вернули, значит, а я и смотрю, что один в лазарете оказался.

Вскоре черные точки на реке превратились в крошечные лодочки, а спустя двадцать минут из трех «зодиаков» на причал выбрались два десятка людей, вооруженных не просто до зубов, а до пломб в них и ногтей на ногах. Выделялись среди них только две девушки – обе лучницы, у которых кроме основного оружия и колчанов вдобавок было по паре клинков, и всё. Одна из них с криком метнулась ко мне.

– Максим!

Если бы не Черный, заботливо придержавший меня, то Ольга снесла бы с ног в своем порыве.

– Максим! Живой! – торопливо произнесла она и прижалась ко мне всем телом.

– Живой, ага, – растерянно ответил я, сбитый с толку таким эмоциональным выходом девушки, и следом машинально спросил: – А ты как?

И тут она всхлипнула, чтобы через секунду начать заливать мне рубашку слезами.

– И что встали? Театр вам нужен? – раздался ворчливый голос Медведя. – Почему работа стоит? Народ в шалашах ютится, ждет переселения в крепость, а вы тут балду пинаете!

За минуту вокруг почти никого не осталось. Даже сопровождающие Медведя бойцы и иные тихонечко свинтили в крепость, подальше от рассерженного начальства.

– Потом намилуетесь, сначала дела. Оля, ты оглохла? – сказал он, когда на причале осталось семь человек, включая Черного, шши и меня с Олькой.

Сегодня я проснулся намного раньше Ольки. Обычно все бывает наоборот, а этим утром вон как вышло. И встать, не разбудив девушку, не получится – она наполовину лежала на мне, закинув левую ножку на мое бедро и устроившись лохматой головкой на моем плече.