Артур и минипуты - Люк Бессон

Осмат задумывается, но ненадолго. Он берет клешнейпротянутые ему сигары, одну кладет в карман, другую, приподняв забрало шлема,сует в клюв. Обычно осматы ходят с опущенным забралом, но чтобы покурить,забрало приходится поднимать. Тогда те, кто стоят рядом, могут увидеть лицоосмата. Впрочем, те, кому это удается, предпочитают его забыть. Голова уосматов совершенно круглая и гладкая, без волос и ушей. Вместо лица — плоскийовал, напоминающий камень-галечник, источенный болезнями и изъеденный многимивеками разрушительной эрозии. Там, где у людей нос, у осматов плоский клюв. Двамаленьких красных глаза-точки смотрят без всякого выражения. Понятно, что такоелицо лучше не видеть вовсе.

Клевочувак услужливо подносит осмату спичку. Тот медленнозатягивается, а затем усмехается гнусненькой ухмылкой, от которой кровьледенеет в жилах.

Клевочувак отпустил Барахлюша, но юный принц хочет довестидело до конца, иначе говоря, вернуть украденный у него нож. Хотя, разумеется,он не может не понимать, что обстоятельства складываются отнюдь не в егопользу.

* * *

Макс и Селения все еще топчутся посреди танцпола. Максусердно развлекает принцессу разговором, точнее, наводит разговор на нужную емутему.

— Неужели вы откажетесь от моей чистосердечной помощи? —медоточивым голосом спрашивает он.

— Замужество — дело серьезное, и его решение надо приниматьсамой, полагаясь только на себя, — нарочито торжественно отвечает Селениянавязчивому поклоннику.

— Совершенно с вами согласен. Но когда вы познакомитесь сомной поближе, вы поймете, что мне можно доверять. Давайте потанцуем, выпьем ещенемного, и я уверен, вы поймете, каким прекрасным помощником я могу быть!

Селения смеется, ей весело: этот клевочувак такой забавный,такой самоуверенный!

Она хочет заговорщически подмигнуть Артуру, но неожиданнообнаруживает, что ее спутник больше на нее не смотрит. Он сидит, уткнувшисьносом в какую-то бумагу, и, похоже, собирается ее подписывать. Иосмат-вербовщик протягивает ему перо. В одной руке Артура стакан, в другойтолстенная сигара. Взгляд у мальчика совершенно бессмысленный. Машинальноотправив в рот содержимое стакана, он с шумом ставит его на стол и нетвердойрукой берет перо. Осмат подталкивает к нему контракт; ему хочется поскорейполучить автограф незадачливого минипута. Но пока Артур ищет строчку, кудапоставить подпись, у него за спиной вырастает Селения. Она резко выдергиваетперо из дрожащих пальцев мальчика.

— Простите, но… мне бы хотелось потанцевать с ним, пока онеще не подписал обязательство танцевать неизвестно с кем! — дерзко заявляет онавербовщику.

Осмату такой поворот событий не нравится, однако возразитьему нечего. Увлекая Артура на танцевальный пол, Селения изо всех сил стараетсяудержать его в вертикальном положении.

— Как это мило с твоей стороны — пригласить меня на танец! —блаженно улыбаясь дурацкой улыбкой, произносит Артур.

— Ты соображаешь, что ты хотел подписать? — раздраженноспрашивает его Селения.

— Нет. Конечно, нет. Впрочем, какая разница! — заплетающимсяязыком отвечает Артур. В этот вечер он впервые в жизни попробовал крепкийалкогольный напиток, и этот напиток явно не пошел ему на пользу.

— Ты что, считаешь, что в таком виде сможешь идти дальше?Или думаешь, что мы тебя потащим? Ну, уж нет! Сложим тебя под стол, чтобы тыпроспался, и отправимся дальше, а на обратном пути заберем — как чемодан изкамеры хранения.

Как бы плохо Артур ни соображал, он понимает, что принцессаправа. Он поступил глупо, поставил под угрозу срыва всю операцию и совершеннозабыл о времени! А ведь ему дорога каждая минута! Его пребывание в странеминипутов строго ограничено. Если, конечно, он не решит остаться здесь нанесколько лет… или навсегда. Мысль об этом приходит к нему в голову впервые.Взбудораженный ею Артур сразу трезвеет. А, протрезвев, выпрямляется и делаетпопытку изобразить что-нибудь ногами. Надо сказать, танцует он тоже впервые.

Заметив, что спутник ее вполне твердо стоит на ногах,Селения насмешливо замечает:

— Вот и прекрасно, свои ноги всегда лучше чужих, а уж головатем более.

Издалека на парочку взирает Лайтмен.

— Ты собираешься конкурировать с этим гномиком? — спрашиваетдиск-жокей у стоящего рядом Макса.

— А почему бы и нет? Здоровая конкуренция всем на пользу! —философски замечает уверенный в своей победе Макс.

Алкогольные пары быстро выветриваются из головы Артура. Онуже вполне сносно передвигается по танцевальному полу, и даже пересталнаступать Селении на ноги. Последнее радует Селению особенно: она, конечно,могла бы пожертвовать ногами ради общего дела, но лучше обойтись без жертв.

Артур решает: если Селения не позволила ему совершитьнепоправимую глупость, значит, она на него не сердится, или сердится, но неочень, а потому можно задать ей хотя бы несколько вопросов из той тысячи, накоторые он по-прежнему хочет получить ответ.

— Послушай… как ты думаешь, когда я вырасту… я мог бы тебепонравиться? Вернее, такой, как я? Ведь ты же здорово старше меня…

Селения весело хохочет.

— У нас годы считаются по количеству цветений селенеллы.Селенелла — королевский цветок. Меня назвали в его честь.

— А… но… тогда сколько же мне, по-вашему, лет?

— Примерно тысяча. Как и мне, — лукаво подмигиваетпринцесса.

Гордость так и распирает мальчика. Оказывается, он уже почтивзрослый! И он отваживается задать еще один вопрос:

— Послушай… а раньше… раньше ты тоже была маленькой девочкойвроде меня? То есть я хочу сказать, что сейчас, к примеру, я всего лишьмаленький мальчик, но потом… А ты, ты была когда-нибудь маленькой девочкой?

— Нет. Я всегда была такой, какой ты меня видишь, — отвечаетСеления; вопросы Артура начинают ее раздражать. — Минипуты вырастают оченьбыстро, и потом больше не растут. Я всегда помню себя такой, как сейчас. И яникогда нигде не была, кроме нашего королевства.

Если прислушаться повнимательнее, в голосе принцессы можноуловить нотки сожаления, но она сама в этом ни за что не признается.

— … Когда-нибудь, совсем потом, мне бы хотелось увезти тебяотсюда… в мой мир, в мир, где живу я, — говорит Артур. При мысли о скоромрасставании ему становится очень грустно.