Почтальон - Дэвид Брин

— Мне очень жаль, Гордон, — молвил он. — Я лез из кожи вон, но они отказывались меня слушать. Я передал ваши письма, но... — Он понурил голову.

Гордон пролистал ответы на просьбы о помощи, которые он сочинял больше двух-месяцев тому назад.

— Зато все они хотят быть охваченными почтовым сообщением, — с иронией в голосе сообщил Джонни. — Даже если мы не удержимся, в Орегоне останется хотя бы полоска земли, готовая влиться в состав государства.

Гордон узнал по конвертам названия городков вокруг Розберга, ставших легендарными. Ответы оказались вежливыми, в них сквозило любопытство и даже энтузиазм по поводу возрождения Соединенных Штатов. Однако никто ничего не обещал. И не слал войск.

— А что Джордж Паухатан?

Джонни пожал плечами.

— Все тамошние мэры, шерифы, вообще боссы заглядывают ему в рот. Они и пальцем не пошевелят, пока он не сделает первый шаг.

— Что-то не нахожу ответа Паухатана.

— Он заявил, что не доверяет бумаге. Да и ответ его состоял всего из трех словечек. Он попросил меня передать его устно. — Голос Джонни сделался тише: — Он велел сказать: «Мне очень жаль».

Подойдя к двери своей комнаты, Гордон увидел, что внутри горит свет. Его рука замерла на дверной ручке. Он отлично помнил, что, отправляясь пообщаться с Циклопом, задул все свечи.

На-прежде чем отворить дверь, он услышал ласковый женский голос, и загадка объяснилась. В его кровати, накрыв одеялом ноги, лежала Дэна. На ней была просторная домотканая ночная сорочка; под самой свечой она держала раскрытую книгу.

— Ты портишь глаза, — сказал Гордон, бросая на стол сумку с депешами, полученную от Джонни.

— Согласна, — отозвалась Дэна, не поднимая глаз от книги. — Но смею тебе напомнить, что ты сам вернул свою комнату в каменный век, тогда как остальная часть здания электрифицирована. Полагаю, что все вы — люди, сформировавшиеся Во войны, — воображаете, что в пламени свечи есть что-то романтическое. Ведь так?

Гордон сам не мог бы точно объяснить, зачем повывертывал у себя в комнате все лампочки и спрятал их подальше. В первые недели, проведенные в Корваллисе, он едва не подпрыгивал от радости всякий раз, когда появлялась возможность щелкнуть выключателем и залить помещение электрическим светом, как в дни его молодости. Зато теперь он не переносил этого света — во всяком случае, у себя.

Он налил в стакан воды и взял зубную щетку.

— У тебя в комнате есть отличная сорокаваттная лампочка. Могла бы почитать и там.

Дэна, словно не расслышав намека, шлепнула ладонью по странице.

— Ничего не понимаю! — возмущенно бросила она. — Если верить этой книге, Америка перед самым Светопреставлением переживала культурное возрождение. Конечно, не обошлось без Натана Холна, проповедовавшего свою безумную доктрину супермужественности, и без проблем со славянским мистицизмом за океаном, но в основных проявлениях это было замечательное время! В искусстве, музыке, науке все шло как нельзя лучше. Но, с другой стороны, опросы, проведенные в конце века, свидетельствуют, что большая часть американок не испытывала доверия к технике. Вот во что мне трудно поверить! Неужели это правда? Они что, сплошь были идиотками?

Гордон ополоснул рот над тазиком и посмотрел на обложку книги. На ней красовалась яркая голограмма:

КАКИЕ МЫ: ПОРТРЕТ АМЕРИКИ 90-х

Он стряхнул с зубной щетки воду.

— Все не так просто, Дэна. Техника тысячелетиями считалась мужским занятием. Даже в девяностых годах лишь небольшой процент инженеров и ученых были женщинами, хотя появлялось все больше и больше отличнейших...

— Не о том речь! — оборвала его Дэна, захлопывая книгу и выразительно встряхивая светлыми кудрями. — Суть в ином: кому это выгодно? Даже если главную роль в этом деле играли мужчины, технология помогала женщинам куда больше, чем им! Сравни Америку своего времени с миром в его теперешнем состоянии и попробуй доказать, что я ошибаюсь.

— Сейчас женщины живут в форменном аду, — согласился Гордон, смачивая полотенце водой из кувшина. Он падал с ног от усталости. — Жизнь сейчас гораздо труднее для них, чем для мужчин. Она безжалостна к ним, доставляет одну лишь боль и к тому же коротка. И я, к своему стыду, позволил тебе уговорить себя поручить девушкам наихудшее, самое опасное...

Дэна не дала ему закончить мысль. Возможно, смерть молоденькой Трейси Смит оказалась для нее слишком болезненным ударом, и она торопилась переменить тему.

— Прекрасно! — бросила она. — В таком случае мне хотелось бы знать, почему до войны женщины боялись техники — если эта дурацкая книга не врет, — хотя наука так много сделала для них. Ведь альтернатива была ужасна!

Гордон повесил на крючок влажное полотенце и пожал плечами. С тех пор минуло слишком много времени. В своих скитаниях он навидался такого, что Дэна навечно утратила бы дар речи, опиши он ей все это. Она застала крушение цивилизации, будучи неразумным маленьким ребенком. Если не считать страшных дней, предшествовавших ее удочерению сердобольными служащими Циклопа, — а те испытания к тому же давно изгладились из ее памяти, — она выросла в единственном в целом мире месте, где сохранялось подобие былого комфорта. Ничего удивительного, что у нее до сих пор не появилась седина — это в двадцать два-то года!

— Некоторые утверждают, что именно технология и погубила цивилизацию. — Он присел на стул рядом с кроватью и закрыл глаза, надеясь, что она поймет намек и оставит его в покое. — Возможно, они не так уж не правы. Бомбы, вирусы. Трехлетняя зима, уничтожение коммуникаций, от которых так зависело общество... — На сей раз она не прерывала его, но он все равно запнулся, не найдя сил, чтобы читать поминальную молитву вслух. — ...Больницы... университеты... рестораны... блестящие на солнце авиалайнеры, переносившие свободных граждан куда им только захочется... веселые, ясноглазые ребятишки, прыгающие на газоне под струей крутящейся поливалки... фотографии с поверхностей спутников Юпитера и Нептуна... мечты о звездах... замечательные, мудрые машины, вынашивавшие головокружительные планы и наполнявшие нас гордостью... знания...

— Антитехнологическая болтовня, — вынесла Дэна приговор обозначенной тенденции. — Мир погубили люди, а не наука. И ты это знаешь, Гордон. Люди определенного сорта.

У Гордона не хватило даже сил пожать плечами. Какое это имеет теперь значение?

До него донесся ее смягчившийся голосок:

— Иди сюда. Давай снимем эти потные тряпки.

Гордон попробовал возмутиться. Единственное, чего ему сейчас хотелось, — это свернуться калачиком, отгородиться от остального мира и, оставив страшные решения на завтра, поскорее забыться. Однако Дэна была сильна и непоколебима. Ее пальцы бегали по его пуговицам, тянули к подушкам, пропитавшимся ее запахом.