Тузы и шестерки - Фридрих Незнанский

Резник не производил впечатление человека с психическими отклонениями или человека, которому что-либо угрожает.

Из вопросов, заданных мне участковым Бедняковым, я поняла, что квартира гражданина Резника предположительно была ограблена, а позже, девятнадцатого, он скончался, возможно, насильственной смертью.

Во время моего пребывания на квартире Резника никаких признаков ограбления я не заметила, и сам Резник никаких замечаний, позволяющих предположить подобное, не делал.

Учитывая, что в связи с изложенными выше фактами моей жизни может угрожать реальная опасность, а ныне действующее законодательство не позволяет правоохранительным органам предоставить мне необходимую защиту, я прибегла к услугам адвоката. Я не покидаю пределов Москвы, но мое местонахождение адвокату неизвестно, связываться с ним я буду самостоятельно. Я не отказываюсь от участия в процессуальных действиях, требующих по закону моего обязательного присутствия. Дата. Подпись».

Бедняков наморщил лоб, пытаясь понять, в чем тут подвох.

Гордеев сказал:

— От себя могу добавить: есть веские основания подозревать связь Резника с организованной преступностью.

— Это я и от себя могу добавить! — возмутился Бедняков.

— Но у меня есть свои источники, — возразил Гордеев. — Позвольте мне продолжить, граждане присяжные, что заявление о краже или каких-либо иных действиях моей клиентки, нанесших ущерб гражданину Резнику, отсутствует. На причастность ее, к смерти Резника также ничего не указывает: они встретились единственный раз за три дня до того, никаких общих интересов у них нет. С тех пор Резник наверняка общался со множеством людей. Исчерпывающие показания Брусникиной обо всех обстоятельствах ее встречи с гражданином Резником у вас имеются. Я настаиваю, чтобы вы не подвергали мою клиентку необоснованной опасности, заставляя ее себя обнаруживать. У меня все!

— Какого черта я вообще к тебе обратился?! — сумрачно сказал Бедняков.

Денис Грязнов

Филиппу Агееву все-таки пришлось улететь в Таджикистан: в Москве он следов художницы Ани с фамилией на «-ова» родом из Душанбе найти не смог. Впрочем, Филя уже смирился и рассматривал происходящее даже как некоторое приключение. Новостей от него пока не было. И Денис сосредоточился на побочных мероприятиях. На повестке дня было наружное наблюдение, которое дядя просил его устроить за Очубеевым.

Слежка для такого специалиста-топтуна, как Сева Голованов, больших хлопот не составила. Ну а на машине это вообще оказалось сплошным удовольствием. Оказалось, что рОлитобозреватель (или аналитик, или политтехнолог — в зависимости от обстоятельств Очубеев сам называл себя по-разному) — человек воистину публичный, радующийся малейшему вниманию публики, будь то случайный прохожий на улице, который опознал его и попросил автограф, или видный член парламента, с которым ему пришлось вступить в полемику на телешоу в Останкине, куда удалось проникнуть и Голованову.

Первоначально Сева договорился со Щербаком, что они будут «вести» Очубеева по очереди. Хотя и вполне допускал, что лишняя пара глаз не повредила бы: ведь по-прежнему оставалось неизвестно, ради чего это делается. Денис сказал только, что заказ поступил от дружественной «Глории» структуры и откладывать эту работу ни в коем случае нельзя, поскольку велика вероятность, что в любой момент может произойти событие, в которое будет вовлечен и Очубеев и каковое является главной целью слежки.

Итак, первая половина рабочих суток была за Головановым. И он зафиксировал следующее. В 10.05 Очубеев выехал из своей квартиры на Кутузовском проспекте на серебристой машине марки «Ауди А-6», за рулем которой был личный водитель. Через четверть часа они подъехали к его офису, располагавшемуся на том же проспекте. Очубеев вышел из машинк и вошел в здание. Сева немедленно отзвонил Денису и попросил дальнейших инструкций. Может, стоит попытаться проникнуть в здание?

Денис немного замялся, и у Голованова, честно говоря, сложилось впечатление, что его шеф и сам хорошенько не знает, зачем нужно следить за этим типом и на чем конкретно его ловить. Сошлись на том, что Сева останется в машине и будет ждать, пока Очубеев не выйдет из офиса.

Прошло 35 минут, и Денис перезвонил. Он сообщил, что по новым данным у господина Очубеева через полтора часа запись на телевидении, так что стоит приготовиться к поездке в Останкино.

И действительно, через 23 минуты Очубеев вышел в сопровождении все того же водителя, сел в машину и двинулся в сторону Останкина. Через два перекрестка на красном свете светофора к нему в машину подсела молодая женщина с кейсом, которую Голованов со второй попытки сумел сфотографировать справа в профиль, а потом, обогнав «ауди», и в фас. А также он щелкнул то мгновение, когда Очубеев приоткрыл кейс. Спустя квартал дамочка вышла из машины, и кейса у нее в руках уже не было. Воспользовавшись оживленным движением, Сева притормозил, сделал еще несколько фотографий и затерялся на две полосы правее. Затем снова связался с Денисом и спросил подтверждение последней инструкции, учитывая новые обстоятельства.

— Я не могу дать руку на отсечение, но камера лучше меня зафиксировала, что было в чемоданчике. Сам потом посмотришь…

— Сева, пока все отлично, езжай за ним в Останкино, туда подъедет Коля и заберет у тебя пленку.

Действительно, еще через полчаса они пересеклись с Щербаком. Сева отдал ему пленку, а Щербак вручил Голованову невесть откуда добытый пропуск в массовку на ток-шоу, в котором должен был участвовать Очубеев. Сева только головой покачал и отправился в телецентр. Заурядная слежка превращалась в весьма динамичное действо. Такого на его памяти давно не было.

Очубеев вошел в здание, не выпуская кейса из рук.

«Наглость — сестра таланта, — подумал Голованов. — Или удачи? С другой стороны, Очубеева можно понять, оставлять нечто важное в машине, даже на охраняемой стоянке тоже рискованно».

В длинном коридоре первого этажа Сева постепенно нагнал Очубеева перед лифтом и вошел туда вместе с ним. В лифте стояли Валдис Пельш и еще две смутно знакомые физиономии. Очубеев со всеми раскланялся. Голованов сдержанно кивнул Пельшу, и тот приветливо улыбнулся в ответ. Хороший человек, подумал Голованов…

Через пять минут они уже были на ток-шоу «Вопрос сегодняшнего дня», которое началось четверть часа спустя. Посвящена передача была все тому же бензиновому подорожанию. За время, проведенное в машине, Голованов по газетам успел наизусть выучить точку зрения Очубеева по этому острому вопросу, так что его больше интересовало, как тот будет себя вести, нежели что говорить и с кем вступать в неформальный контакт в перерывах между съемками. Несмотря на все просьбы телеведущей, на сцену Очу-беев, в силу природной скромности, не пошел, а остался сидеть в небольшом зрительном зале. Но — в первом ряду. Кейс стоял рядом. Голованов позвонил в «Глорию» и сообщил об этом, после чего получил приказ стать рядовым зрителем. «Так я им, в сущности, и был», — подумал Сева.