Там, где тебя ждут - Мэгги О'Фаррелл

– А ты понимаешь, что чувствую я, вспоминая тот самый день? – перебила его Николь так тихо, что Тодду пришлось напрячь слух, старась расслышать ее слова.

– Что? – Дэниел взглянул на нее.

– Я не узнавала саму себя. Помню, думала, не совершила ли я чудовищную ошибку, – бросив окурок на землю, она повернулась к нему, – думала, правильно ли я поступила… В какой-то момент я почувствовала со всей определенностью, что мне следовало сохранить его, следовало связать мою жизнь с тобой. А сейчас… – Она подняла руки к лицу. – Сейчас я уже сомневаюсь в своих выводах, сомневаюсь во всем, поскольку, очевидно, я не имела ни малейшего представления, какой же ты на самом деле. Не понимаю, как я могла так заблуждаться в тебе, почему мне так поразительно не удалось увидеть, каков ты в реальности. Мне вообще не верится, как я смела даже подумать о том, чтобы завести ребенка с кем-то вроде тебя. Вспоминая тот день, – заключила она, – я спрашиваю себя, как же я могла так жестоко ошибаться на твой счет.

– Ты не ошибалась, – пробурчал Дэниел.

– Не ошибалась в чем?

– Не ошибалась на мой счет. Тогда не ошибалась, в тот день.

Тихо усмехнувшись, она отвернулась от него. Дэниел опустился на камень и, как сумел догадаться Тодд, достал из кармана жестяную табакерку с пачкой папиросной бумаги и начал сворачивать сигарету. Он делал это медленно и осторожно, но пальцы, распределяя щепотку табака, заметно дрожали.

И только соорудив наконец сигарету и взяв ее в рот, он заговорил:

– Завтра я улетаю в Нью-Йорк.

– Я слышала, – сказала Николь, пригладив волосы на затылке. Не сгибая колен, она наклонилась и взяла с земли какой-то голыш. – Мне искренне жаль, что твоя мать так серьезно больна. – Взвесив в руках камень, она бросила его в сторону озера-лоха.

Чуть позже тишину нарушил всплеск воды. Он заставил Дэниела повернуть голову.

– Ты вернешься? – спросила она, занимаясь поисками очередного плоского камешка.

– Конечно, – быстро ответил Дэниел, – примерно через месяц. Может, через два.

Должно быть, она набрала целую пригоршню камней, поскольку Тодд слышал, как они постукивали друг о друга в ее ладони.

– Ясно, – сказала она, – может, тогда и увидимся.

– Разумеется, увидимся, – Дэниел встал. Он подошел к ней, обнял ее одной рукой, потом другой, и на сей раз она не стала вырываться. – А пока меня не будет, – добавил он, – мне хотелось бы, чтобы ты поправилась. Ладно? Пожалуйста, избавься от демонов.

Обхватив ладонями ее лицо, он заставил ее взглянуть на него, и Тодд подумал, что ему, возможно, пора уходить, вероятно, увиденного достаточно.

– Ладно? – вновь спросил Дэниел. – Ник, тебе обязательно надо опять начать питаться. Только и всего.

Николь кивнула, что-то прошептав, их лбы соединились, и Тодд начал отступать, припадая к земле, чтобы они не увидели его, не хотелось встревожить их, но лодыжка запуталась в каких-то корнях или траве, и пришлось слегка подняться, но он тут же повалился на бок, охнул и затаил дыхание, а резкий голос Николь в обычной для нее саркастической манере произнес:

– Опять шпионим за нами, мистер Денхам?

Тодд не знал, гулял ли сейчас еще кто-то в этом лесу. Может, те два парня, говорившие, что работали с женихом, и блондинка, чье своеобразное произношение показалось ему таким же, как у Дэниела. Тодд упомянул о ней Дэниелу, но тот лишь закатил глаза. «Она же из Канады», – бросил он таким тоном, как будто этого мог не понять только глухой. По поляне бродило еще несколько гостей со свадебной вечеринки, которая еще продолжалась около дома в большом шатре, освещенном голубыми китайскими фонариками, где оркестр играл хиты двадцатилетней давности. Тодд заходил туда с Дэниелом несколько раз, чтобы подкрепиться закусками, в последний раз на почти опустевшем танцполе кружилась, сбросив туфли и закрыв глаза, новобрачная с рассыпавшимися по плечам волосами.

В какой-то момент Тодд подумал, что может понравиться той канадской девушке с легкой шепелявостью. Она сидела с ним на поваленном дереве, они выкурили косячок на двоих, и она поведала ему, что шесть поколений тому назад ее предки эмигрировали из подобной долины Шотландии.

В общем, казалось возможным, что она заинтересовалась им. Но потом Дэниел продрался на поляну через кусты с очередной охапкой хвороста и бросил его в костер, вызвав снопы искр и огненные языки, взлетавшие до нижних ветвей деревьев. Потом он подошел к проигрывателю, запустил новую дорожку, и тогда девушка с шотландскими предками отправилась танцевать в этой обжигающе-пламенной атмосфере, но немного погодя Дэниел сказал, что пойдет поищет еще топлива, и шотландская канадка тоже перестала танцевать. Она сказала, что могла бы пойти с ним, но тут появилась Николь и, быстро подойдя к ним, последовала за Дэниелом в лес, а канадская девушка опять опустилась на бревно.

На эту ночь Сьюки заказала для Тодда и Дэниела номер с завтраком в мини-отеле: Тодд знал об этом. Но почему-то казалось глупым уходить от костра. Это тем более не имело смысла, потому что ночное небо над сплетенными кронами деревьев начало светлеть, и лес заблестел серебристыми каплями росы. Не имело ни малейшего смысла. Зато имело смысл другое: разлечься на ковре из сосновых иголок как можно ближе к тлеющим углям костра. Хвойный ковер был очень толстым. Тысячи, миллионы игл лежали ровным слоем. Падая вдоль и поперек, они перекрещивались и укладывались друг на друга, формируя на редкость уютную подстилку. Такое сходство и единообразие показалось Тодду изумительным. Он так и сказал Дэниелу, разлегшемуся с другой стороны от раскаленных углей:

– Разве это не изумительно?

– Да, – зевнув, ответил Дэниел. – О, да.

Настало время интерлюдии. Перед глазами Тодда темнели сосновые иголки, а потом он вдруг оказался в своей детской спальне, правда, вид ее немного изменился. Одну из стен образовывали густые кусты, примыкавшие к его кровати, к стеганому одеялу. Почему-то он знал, что за кустами спит его брат, но он не мог дотянуться до него из-за очень колких, очень колючих кустов.

Кто-то чертыхался. Тодд четко уловил эту брань. Кто-то тяжело топтался вокруг его головы, собирая какие-то вещи и ругаясь.

– В чем дело? – проворчал Тодд, не размыкая век. Казалось, он проспал всего несколько минут, может, даже секунд, однако заметил, что угли погасли и наступило раннее утро. Где-то над ними в жуткой гармонии верещали птицы, целый оркестр ненастроенных скрипок.

– Мой рейс, – послышался слева хрипловатый голос Дэниела, – мой треклятый рейс.

Тодд резко приподнялся. Сон как рукой сняло. В пустой голове словно прозвонил будильник: он ясно осознал, что должен сделать. Должен отвезти Дэниела в аэропорт. Должен доставить его к этому рейсу.

Опираясь рукой на дерево, Дэниел натягивал башмак. Он успел одеться – то еще зрелище. Испачканные в земле брюки, порванный пиджак, упавшие на глаза волосы.