Некроскоп - Брайан Ламли

В случае с Драгошани речь прежде всего шла о глубине его веры. Он знал, что Нечто в земле существует на самом деле, поэтому такого рода вопрос перед ним просто не стоял. Но он не знал, какой силой обладает это существо, каковы масштабы его могущества. Может быть, еще важнее было то, что, пригласив к себе Нечто, он не мог с уверенностью сказать, какова была сила его способности сопротивляться, да и может ли он вообще оказать сопротивление. Захочет ли он его оказать?..

Но ему вскоре представится случай выяснить это... Время между полуночью и часом ночи тянулось бесконечно медленно, и, по мере того как час испытания приближался, Драгошани начал надеяться, что Илзе сочтет за благо вообще не приходить. Возможно, она в данный момент уже крепко спит и даже не собирается встречаться с ним. Может быть, для нее это просто своего рода игра, в которую она играет со всеми постояльцами отца — для того, чтобы посмеяться над ними. Вполне вероятно, что она относится к мужчинам так же, как Драгошани по известным причинам до сих пор относился к женщинам.

Ему не раз приходила в голову мысль, что девушка дурачит его, и он, уже направлялся к распахнутому окну, чтобы закрыть его и задернуть шторы, на которых играли блики лунного света. Но каждый раз его что-то останавливало, и, проклиная про себя собственное невежество в данном вопросе, он в темноте вновь возвращался к кровати.

В две минуты второго, ругая себя за то, что позволил девчонке превратить его в форменного тута, он опять бросился к окну и уже готов был захлопнуть его, когда...

Он увидел, как через залитый лунным светом двор движется какая-то тень, темная неясная фигура, и что окно спальни Илзе Кинковши чуть приоткрыто — казалось, что оно улыбается ему все понимающей улыбкой своей хозяйки. Илзе Кинковши направлялась к нему!

Боже, как нужен был в этот момент Драгошани старейший! И как он не хотел иметь с ним дело! Так ли уж он нуждается в нем? Однако... Хватит ли у него смелости, чтобы обойтись без него?

В душе Драгошани возбуждение боролось со страхом, и страх вскоре одержал победу. Боязнь не была связана с самим фактом предстоящего свидания или даже с его целью, но с тем, сможет или нет Драгошани выполнить задуманное. Да, он был вполне взрослым мужчиной, но в вопросах такого рода чувствовал себя маленьким мальчиком. Та единственная плоть, которая была известна ему и чьими секретами он обладал, была холодной, неживой и не испытывала никаких желаний. А ее тело было живым, горячим и чересчур жаждущим.

В нем снова поднялось и буквально потоком захлестнуло возбуждение. Он был мальчиком... обыкновенным мальчиком... в голове кошмарной чередой сменялись картины событий, казалось бы, давно забытых, вычеркнутых из памяти... жизнь в доме тетушки... его кузины... чудовище, оказавшееся в действительности всего лишь сексуально озабоченным самцом. О Боже... это был... просто... какой-то кошмар!

Неужели все повторится снова? Только на этот раз чудовищем будет он сам?

Невозможно! Он не способен на такое!

Услышав скрип ступенек внизу, он рванулся к окну и ничего не видящими глазами уставился в ночь. Вот снова скрипнула ступенька, уже ближе, — Борис бросился к выключателю. Она была здесь, на лестнице, за дверью его комнаты!

Порыв ветра, шевельнув занавески, проник через открытое окно и затем прямо в сердце Драгошани. В ту же минуту исчезли страх и неуверенность. Выйдя из полосы лунного света, он спрятался в тени и стал ждать.

Дверь тихо открылась — и она вошла в комнату. В лунном свете ее тонкое сероватое одеяние казалось почти прозрачным. Прикрыв за собой дверь, она направилась к кровати.

— Господин Драгошани? — позвала она слегка дрожавшим голосом.

— Я здесь, — откликнулся он из темноты. Не оборачиваясь в его сторону, Илзе сказала:

— Так, значит... я не правильно думала о вас. Подняв вверх руки, она стянула с себя тонкое одеяние. Лунный свет делал ее грудь и бедра мраморно белыми.

— Да... — прошептал он, покидая свое укрытие.

— Ну что ж, — теперь она повернулась к нему лицом, — я пришла.

Она стояла перед ним, словно статуя, изваянная из молока, и во взгляде ее не было и намека на невинность. Его темный силуэт двинулся прямо к ней. Днем его глаза казались ей водянисто-голубыми, безжизненными, лишенными всякого выражения, а взгляд их мягким, почти женственным, как у кинозвезд, но сейчас...

Ночь была ему к лицу. В темноте глаза светились диким блеском, словно у огромного волка. А когда он поднял и отнес ее на кровать, Илзе впервые почувствовала укол сомнения. Он был невероятно силен!

— Я очень, очень в вас ошибалась, — сказала она. “А-а-а-а-х!” — простонал в ответ Драгошани.

* * *

На следующее утро Драгошани рано потребовал завтрак. Он решил позавтракать у себя в комнате, и Гзак Кинковши, войдя, увидел, что он выглядит вполне жизнерадостным (он действительно хорошо чувствовал себя), совсем не таким, как прежде. Деревенский воздух, должно быть, пошел ему на пользу. Илзе, к сожалению, чего-то приболела. Драгошани даже не пришлось спрашивать о ней, весьма озабоченный отец, сервируя на подносе обильный завтрак, все время бормотал себе под нос:

— Ох, эти женщины... моя Илзе хорошая, сильная девочка — или должна быть такой. Но после этой операции... — он пожал плечами.

— У нее была операция? — Драгошани старался не выказать слишком большого интереса.

— Да, шесть лет назад... Рак... Очень плохо для молодой девушки... матка... ее удалили. Хорошо еще, что она жива. Но здесь, в деревне, мужчине нужна жена, способная родить детей. Поэтому, скорее всего, она останется старой девой. Или ей придется найти себе работу в городе, где не так ценятся сильные сыновья.

Это уже кое-что объясняло.

— Понимаю... — ответил Драгошани и осторожно добавил:

— А сегодня утром?..

— Она до сих пор иногда чувствует себя неважно. Это редко случается. Но сегодня она и в самом деле нездорова. Ей необходимо пару дней побыть в своей комнате с опущенными шторами, в темноте, — ее лихорадит, поэтому придется полежать в постели. Совсем как тогда, когда она болела в детстве. Она говорит, что не следует звать врача, но... — он пожал плечами, — я очень беспокоюсь за нее.

— Не нужно... — ответил Драгошани, — я хочу сказать, не стоит за нее волноваться.

— Что? — Кинковши, казалось, был очень удивлен.

— Она взрослая женщина и лучше знает, что ей необходимо. Отдых, покой, затемненная комната, приятная обстановка. Это действительно то, что нужно. Когда мне нездоровится, мне этого вполне достаточно.

— Гм-м! Возможно, вы и правы. И все-таки это очень неприятно. К тому же сейчас так много работы! Сегодня приезжают англичане.

— Да? — Драгошани был рад перемене темы. — Я, наверное, увижусь с ними вечером?

Кинковши мрачно кивнул и взял пустой поднос.