Четвертый Рейх - Виктор Косенков

Через несколько минут всплыла другая атрибутика, уже знакомая свастика. По спине пробежал холодок. Погребняк быстро облизнул губы.

Ответы рождали новые вопросы, но он старался не заострять на них внимание. Штудировал самые разные материалы и сопоставлял, благо, информация была доступна. Она была доступна не только ему, сотруднику Агентства. Власти Объединенной Земли ничего не прятали от своих граждан. Зачем? Запретный плод сладок. Любой запрет рождает желание, любая загадка подталкивает к поиску разгадки, любая тайна заставляет искать ответы. Те, кто управлял сегодня человечеством, не создавали запретного плода, напротив, сделали его настолько доступным всем, что сама ценность его потерялась.

То, что известно всем, не интересно никому. А в истории — тем более. Зачем ковырять тему, если скандала все равно не раскопать? Разве что ты специалист, но военная история в мире, не ведущем войн, опять-таки не привлекала особого внимания. Специалистов было ничтожно мало. И то, что они знали, другим казалось заумью.

История вообще была скучна. Цифры, имена, даты и никакой практической выгоды. Ее начитывали в школе и институтах, но делали это бегло, к облегчению учащихся. С древнейших времен до наших дней. Не заостряя внимания на нюансах.

Погребняк знал о Второй мировой, как все. Знал, что победил некий союз, включающий в себя Россию. Знал, что позднее история начала размываться и появился спор, кто именно выиграл войну. В этом споре Россия и США тянули на себя одеяло первенства единоличной победы. А потом мир объединился, границы рухнули, знаменуя торжество глобализации, и спор этот потерял актуальность.

Но само наличие спора говорило о том, что история начала размываться задолго до того, как ее размыли искусственно. А искусственная амнезия в этой области была отработана великолепно. Хватило всего-то двух-трех поколений, и всё. О Второй мировой войне, Гитлере, Сталине, Черчилле современный обыватель знал не больше, чем о нашествии монголо-татар с перепутавшимися именами их ханов. И больше знать не хотел, потому как не было в этом знании никакой практической ценности. Во всяком случае, так считалось.

По роду службы Погребняк знал, как вытравливали историю и интерес к ней, и сколько было потрачено ресурсов, чтобы стало принято так считать.

Сам он, впрочем, историей не интересовался, даже зная подноготную. Полезна была история Объединения Земли и история Агентства. А от знания подробностей бестолковых войн его клонило в сон. По большому счету, и сейчас интереса не добавилось. Просто возникла необходимость.

Через несколько часов познания расширились, и из разрозненных кусочков стала складываться картинка. Бредовая, оставляющая тучу вопросов, строящаяся на невероятных допущениях — и все же картинка.

По всему выходило, что черные кители могли попасть сюда только с Земли. Александр готов был поверить в то, что где-то, возможно, есть разумная жизнь, похожая, как две капли воды, на жителей Земли. Но поверить в то, что эти разумные создали язык, аналогичный одному из земных, достигли аналогичного земному уровня технологий, пользовались схожей символикой и создавали аналогичные земным организации, копируя все, включая форму, повязки на рукавах и офицерские лычки… Нет, в такие совпадения он не верил.

Значит, эти черные кители с Земли. А если учесть, что на Земле не только их организацию, но и их страну с правящим режимом разгромили еще в двадцатом веке, можно предположить, что родную планету они покинули лет двести назад.

Нет, не они конечно. Не те, которые его сегодня едва не пристрелили, а их предки.

Бред, но получается так. И то, что здесь были не солдаты вермахта, а ССовцы, тоже вполне вписывалось в сюрреалистическую картину. Армия нужна была Германии на Земле. К звездам могли отправиться те, кто понимал, что война проиграна. Те, кто считался пропавшим без вести и те, чьи смерти оспаривались историками еще много лет. А этим людям не нужна была армия, скорее личная охрана, которой и была по изначальной сути своей СС.

Единственное, что не вписывалось в картину это сама возможность такого полета. У немцев первой половины двадцатого века не было и не могло быть Хольдермана и его хитрого преобразователя. Даже не доведенный до ума, способный на неуправляемый скачок преобразователь появился через полтора столетия.

Значит, у немцев был свой Хольдерман, жестко оборвал поток сомнений Александр. А следом оборвалась и эта мысль.

На макушку мягко шлепнулось щупальце. Погребняк скосил взгляд чуть вверх. Осьминог висел на стволе дерева над его головой в своей обычной позе.

«Писец подкрался незаметно. Зараза!» — подумал Александр, и это была последняя самостоятельная мысль, потому что в следующее мгновение мозгу снова пришлось работать дешифратором.

«Готов идти-бежать? Быстро двигаться?» — спросил Осьминог.

Погребняк с хрустом расправил плечи, стараясь приободриться.

— Быстро не готов, — трезво оценил он свои силы.

«Надо быстро. Нас жаждут», — мысль Александр понял, но прозвучало настолько двусмысленно, что стало не по себе.

— Хорошо, хоть не вожделеют, — фыркнул он.

«Нет понима… — Импульс оборвался и тут же пришел новый: — Есть понимание. Игра определений. Ваше общение особенность перелгать суть, поменять смысл, поменять понятия».

— Ничего не перелгать, — огрызнулся Александр, тут же спохватился: — Кто ждет?

«Свои».

— Ты их видел? Что с ними?

«Быстро двигаться», — отозвался Осьминог и резко убрал щупальце.

— Твою мать! Я не закончил, — рыкнул Погребняк.

Он подскочил на ноги и со злости хотел было ухватить существо за щупальце, но то подобрало конечности. Два щупальца взмыли вверх и угрожающе защелкали.

— Зараза, — пробормотал Александр.

Что ж за пруха такая?

Сперва экипаж ни в звезду, ни в действующую армию. Один гений, один психолог, один служака. Вроде бы с мозгами все, но у первого они хитро вывернуты, у второго направлены вечно не на то, а третий их успешно подменяет уставом, когда не надо. И романтик с комплексом первооткрывателя во главе команды.

Потом фашисты, от которых не знаешь чего ждать. И самих-то их здесь никто не ждал.

Теперь вот еще строптивое животное.

Осьминог отклонился и отстрельнул к соседнему дереву. Снова пощелкал, пошли мол, чего стоишь.

Александр выругался, ловя себя на том, что за эти сутки матом ругался, наверное, больше, чем за последний год жизни. Пошел за проводником. Шел не быстро, на бег переходить даже не пытался. Решил, что гнать некуда и незачем. Почему он вообще должен слушаться это чучело, из-за которого его чуть не пристрелили?

Будто понимая его, Осьминог тоже не торопился. Прыгал себе с дерева на дерево, поджидая пока человек догонит. Почему он так мирно настроен? И почему люди в черных кителях хотели его убить?