Гитлер и стратегия блицкрига. Третий рейх в войне на два фронта. 1937-1943 - Трумбулл Хиггинс

В ответе, переданном Уильяму Авереллу Гарриману для американцев, Черчилль по праву отрицал обещание переправиться через Канал в 1942 году. Далее он заявил, что высадка в Северной Африке окажет больше помощи русским, чем любой другой план, и подготовит почву для действий в 1943 году. В заключение Черчилль рекомендовал Сталину самый мудрый политический курс – объявить высадку в Северной Африке открытием второго фронта, придав ей максимальную гласность. Черчилль намеревался сделать то же самое.

Очень показательно описание, данное одним из главных участников дискуссий, известным русофобом сэром Аланом Бруком. Он писал: «Два лидера, Черчилль и Сталин, являются полярными противоположностями. Сталин реалист до мозга костей, для него имеют значение только факты. Планы, гипотезы, будущие возможности для него не значат ничего, но он готов смотреть в лицо фактам, даже неприятным. Уинстон, с другой стороны, никогда не стремится встретиться с неприятностями, если у него есть другой выход. Он обращается к чувствам Сталина, которых, по моему мнению, попросту не существует».

Глава имперского Генерального штаба с уважением отнесся к своему русскому коллеге генералу Шапошникову, которого, правда, посчитал трогательным человеком, страдающим от какого-то нездоровья. Маршала Ворошилова Брук счел некомпетентным лизоблюдом Сталина и лжецом вдобавок. Пессимистично настроенный Брук не верил ни в то, что советская армия удержит Кавказ, ни в наличие 25 дивизий, о которых заявили Сталин и Ворошилов, способных это сделать. Интересно то, что в данной ситуации более оптимистичным был Черчилль.

Оценив темперамент друг друга, Черчилль и Сталин расстались. Черчилль не избежал незаслуженных насмешек Сталина относительно Королевского военно-морского флота, который отказывается конвоировать перевозку военных грузов в советские арктические порты. Основная беда, конечно, заключалась в том, что если британцы не хотели идти на большие жертвы в какой-то степени ради русских, то Советы, которые теряли значительно больше, чем любые возможные британские потери, вряд ли могли простить союзникам их более защищенное положение.

Неудивительно, что, услышав обо всем происшедшем, президент Рузвельт поспешил заверить Сталина, что американцы высоко ценят то, что Россия несет основную тяжесть борьбы, и восхищаются ее усилиями. Но, возвращаясь в Тегеран, фельдмаршал сэр Арчибальд Уэйвелл, русскоговорящий член британской миссии, сказал, вероятно, последнее слово о визите Черчилля в Москву. Во время одного из своих экскурсов в мир поэзии Уэйвелл написал балладу, припев которой заканчивался следующими словами:

В действительности открытие второго фронта зависело от того, что происходило на Волге и Дону в течение следующих месяцев.

4 августа Гальдер написал Муссолини. Он объяснил, что, в то время как он будет делать все возможное для остановленного наступления войск стран оси в Египте, ему больше необходим воздушный транспорт для «обширных бездорожных зон» в низовьях Дона. Там в плохую погоду топливо для ударных танковых армий часто приходится доставлять по воздуху. Хотя начальник штаба итальянской армии считал, что у немцев в России дела идут хорошо, он больше не верил, что страны оси смогут полностью разгромить своих врагов. Вместо этого начальник штаба подбросил графу Чиано идею, ставшую характерной для будущих меморандумов главных союзников Германии, а именно заставить русских заключить сепаратный мир со странами оси, предположительно аналогичный Брест-Литовскому.

Наступление немцев на Сталинград, получившее подкрепление в течение первой недели августа, шло нормально. 4-я танковая армия, теперь на другой стороне Дона, нанесла удар по направлению к Сталинграду вдоль железнодорожной ветки с юго-запада. Направление удара было выбрано так, чтобы обеспечить полную внезапность. Преодолевая сопротивление слабой 51-й советской армии, спешно переброшенной с Кавказа, сильная немецкая танковая армия, со 2 августа наступавшая из Котельникова, к 9 августу оказалась в 70 километрах от Сталинграда. Там 4-я армия была остановлена из-за нехватки топлива да и самих танков, хотя ее превосходство в силе по сравнению с русскими составляло по крайней мере 2:1. Как Гитлер сообщил Муссолини, немцы теперь действовали в регионе, где отсутствие соответствующих коммуникаций больше напоминало об азиатской части России, чем о достаточно невысоких стандартах Европейской России.

Полная зависимость от единственной железнодорожной ветки при отсутствии мощеных дорог лишала силы наступление 6-й немецкой армии на Сталинград с запада. К счастью для ее неопытного командующего генерала Паулюса, конфликт между командованиями советского фронта и армий, располагавшихся в его секторе, помог его армии одержать победу над 62-й и 64-й советскими армиями по частям в излучине реки Дона. И хотя, как обычно, неудачливые командующие советскими армиями были заменены, их попытки отойти за Дон раньше, чем они окажутся в немецком окружении, представляются вполне разумными, а вовсе не пораженческими, как утверждал один из их преемников.

Следует отметить, что к 1942 году потребовалось несколько советских армий, организованных во «фронт», чтобы противостоять одной немецкой армии. В результате отчаянной нехватки опытных офицеров в Красной армии, ставшей следствием огромных потерь 1941 года, корпус был упразднен из советской командной структуры, по сути сведя численность советских армий до прежних корпусов. Над этими так называемыми армиями были фронты, представлявшие собой эквивалент бывших российских армий. При необходимости в 1941–1942 годах несколько фронтов объединялись, образуя временную и довольно гибкую командную структуру на высшем уровне.

А тем временем к югу от Дона на бескрайних просторах Кубани и в предгорьях Северного Кавказа, как и предвидела немецкая разведка, группа армий «А» быстро продвигалась вперед, первоначально почти не встречая сопротивления. 9 августа 1-я танковая армия генерала Эвальда фон Клейста захватила Майкоп, ближайшее из нефтяных месторождений, перечисленных в качестве ее целей на лето. К сожалению, общая добыча Майкопа, даже после восстановления его поврежденного оборудования, составляла только 8 % от общей добычи СССР.