Возрождение - Джеймс Паттерсон

Он молчит, только умоляюще на меня смотрит. Я стою как вкопанная.

— Оно приближается. Прошу тебя…

Я вздыхаю:

— Иди, Дилан… Иди…

— Ну и черт с тобой, — вспылил он. — Оставайся здесь, если тебе собственной жизни не жалко. Чем тебя уговаривать, я лучше ребят соберу в пещеры. Чтобы меня потом хоть за их гибель совесть не мучила. Я знаю, ты мне больше не веришь. Но я тебе никогда не врал. Ни разу в жизни. В чем хочешь меня подозревай — я это, может, даже и заслужил, — но только запомни, что бы я ни делал, это все всегда было ради тебя.

Он развернулся и пошел прочь. Меня передергивает от звука его шагов по битому стеклу.

— И еще, Макс. — Он обернулся уже от двери. — Ты знай, как отведу всех в пещеры, я снова за тобой приду. Даже если это значит, что мне здесь с тобой умереть придется. Рядом с тобой мне и смерть не страшна.

— За кого этот псих себя принимает? — взорвался Клык, когда Дилан скрылся из виду.

— Совсем малый спятил! — Я меряю шагами комнату, злая, как мокрая кошка. — Да еще в дом ко мне ворвался посреди… посреди… — В растерянности я глянула на Клыка. Он поднял бровь, и от его многозначительной ухмылки у меня по спине пробежал холодок. — …Посреди ночи. Паникер проклятый!

Я пихнула ногой перевернутый стол и захлопнула не закрытую Диланом дверь.

— Макс, — осторожно начинает Клык. Оборачиваюсь и вижу в его глазах тревогу. — А вдруг он и вправду что-то увидел? У него ведь не глаза, а настоящие телескопы.

— Только не надо песен, — фыркнула я. — Никакие не телескопы. И вообще, он в последнее время с дуба рухнул. Мало ли что ему теперь привидится!

Клык кивнул и наклонился поднимать стул. Понимаете теперь, почему у нас с ним все так ладно получается? Когда я психую и из себя выхожу, он помалкивает. Не то что тот блондинчик трепливый.

Постепенно понимаю, что никуда нам теперь не деться и от Дилана не избавиться. Видно, он таки втянет нас в свои безумные перепады от страхов к восторгам. Все равно что на аттракционах горы американские. И тошнит так же. Только ставки его, похоже, все повышаются.

Его, видишь ли, создали, чтоб меня защищать. Я это уже слышала. И про доверие к нему он не в первый раз трындит. И упорства у него столько же, как когда я его летать учила. Только вот куда наивность из его синих глаз подевалась? Что-то я ее сейчас не заметила.

Я передернула плечами. Что это я про наивность да про глаза его вспомнила? Не время сейчас для сантиментов. Пусть дураки в сантименты пускаются. А у меня поважнее дела найдутся.

Макс, закали свое сердце.

Да закалила уже, дальше некуда.

Подхожу к окну собрать разбитые стекла и невольно прислушиваюсь к поднятой Диланом суматохе. Стоило ему здесь появиться, покою в нашем райском уголке настал безвременный конец. Всюду крики, суета, беготня… А он носится сломя голову по острову, собирает в кучу в панике мечущихся ребят и тащит за собой всю толпу в подземные пещеры.

Кто ему только про эти пещеры рассказал? Явно где-то утечка секретной информации случилась. Мама как узнает, с ума сойдет.

— Газзи, — крикнула я, — Надж!

Газзи подпрыгивает на ходу, и его хохол то выскочит вверх, то снова скроется в толпе. Надж едва за ним поспевает. Неподалеку Игги на ходу утешает Эллу. Все они движутся ко входу в пещеры. Даже Тотал строго лает Акеле какие-то указания по технике безопасности.

— Вы сами свихнулись или это Дилан вам про ужасы всякие с три короба наплел? Успокойтесь! Никакая опасность здесь никому не грозит! — ору я, тщетно пытаясь перекричать галдеж ополоумевшей от ужаса толпы.

— Вот гад! — разъярилась я. — Этот. Фокус. У. Тебя. Не. Пройдет. Одно дело стекла бить, а другое — стаю мою от меня уводить. Подожди-ка, а где..?

— Ангел. — Клык показывает летящий в нашу сторону встрепанный ком перьев.

Рыдая, она бросается ко мне в объятия.

— Ты что? Анджи, что случилось? — Я прижимаю ее к себе. — Тебя Дилан напугал? Не бойся, глупышка, все в порядке.

Она отчаянно трясет головой, и надо лбом у нее прыгают мягкие кудряшки.

— Скорее бегите в пещеры, — всхлипывает она и размазывает по щекам слезы. — Оно приближается. Дилан видел…

— Я же говорю, все в порядке. А с Диланом я сейчас сама разберусь, — успокаиваю ее я.

— Да нет же! — Зрачки у нее так расширились от страха, что голубые глаза стали черными. — Дилан все правильно делает. Я видела это там, в лаборатории. Макс, это было ужасно.

Лицо ее в ужасе искривилось, и все материнские инстинкты взыграли во мне с новой силой. «Вот выберемся с этого острова, — мысленно клянусь я себе, — я всех тех гадов, которые мою девочку мучали, выслежу и собственноручно задушу».

— Ты же сама говорила, мы здесь навсегда останемся. Ты же обещала! — читает Ангел мои мысли.

Утираю ей слезы и ласково беру в ладони ее личико:

— Успокойся, мое солнышко. Дыши глубоко. Не торопись, скажи толком, что ты в лаборатории видела?

— Я видела, что деревья, как домино, падают. И этот остров, весь пеплом засыпанный. Сначала свет яркий. Потом грохот. И вы с Клыком с неба падаете.

Клык вскинул на меня напряженный взгляд, но не пошевелился.

— Когда мы сюда прилетели, мне все здесь знакомым показалось. Но я думала, мне только кажется. А теперь я все поняла. Дилан прав! Небо обрушилось!

Пора, Макс, — гудит у меня в голове Голос. — Настало время послушать Ангела!

Мы в раю, а на Земле настал конец света.

Я понимаю, надо бы послать человечество к черту, полезть вместе со всеми под землю, чтоб потом вылезти, свить уютное гнездышко с моим ненаглядным возлюбленным и все следующие пятьдесят лет наслаждаться долгожданной свободой.

Клык и Ангел выжидательно на меня уставились. А я стою перед ними и думаю, что решение, которое мне сейчас предстоит принять, навсегда изменит мою жизнь.

Но полезь я в пещеру, рано или поздно придется умирать трусом. А этого мне совершенно не хочется.

— Я лечу обратно в Штаты. Прямо сейчас. — Отодвигаю их плечом и выхожу за порог на площадку, повисшую над землей между тремя деревьями-домами.

Внизу тишина. Только мягко шелестят листвой джунгли. Все уже скрылись в пещерах. На дальнем утесе последние фигурки вот-вот нырнут в черный проем входного грота. Население острова в безопасности. Пора! Коли решила улетать, оставлять стаю, может быть, даже навсегда, — делать это надо прямо сейчас, пока хватит решимости, пока не потекли из глаз слезы и не защемило сердце.

— Макс, не надо! — вцепилась в меня Ангел.