Интимные места Фортуны - Фредерик Мэннинг

Мартлоу, однако, был полностью поглощен наблюдением за процессом вскрытия банки. Он потянулся за буханкой только после того, как увидел куски курицы в дрожащем желе.

— То что надо, — проговорил он и взялся за буханку.

Она плотно сидела в коробке, и потребовалось значительное усилие, чтобы вытащить ее.

— Ну, сука, упаковщики херовы! — начал было Мартлоу. — Чем они думали? Жоп…

Он попытался вывернуть буханку, взявшись за край, и она вышла из коробки; при этом другой ее край, оказавшись наружи, отвалился, оттуда выскользнула бутылка с белой оберткой поверх пробки, полетела на пол и разбилась бы, не подхвати ее на лету Шэм.

— Да хоть объебись! — изумленно воскликнул Мартлоу.

— Так! Прячь скорее. Прячь! — нетерпеливо вскричал взволнованный Шэм. — Тут такой пиздеж начнется, если кто узнает, что твои кореша присылают тебе бутылки скотча. Херовы упаковщики, говоришь? А то нет! Они почти весь мякиш вынули, придется курицу с корочкой хавать. Давай открывай быстро, и махнем по глоточку. А остаток спрячешь в рюкзак.

— Шэм, — с чувством проговорил Берн. — Если я когда-нибудь получу Крест Виктории[105], мне придется послать его Бартлетту в качестве сувенира.

— На хер тебе Крест Виктории, — назидательно проговорил Мартлоу. — Тебе, на хер, нужно быть до хера осторожным, чтоб не заработать себе херов деревянный крест вместо ордена.

Чтобы зря ничего не пропадало, куриные кости они бросили собаке, околачивавшейся во дворе. С той же целью пустая консервная банка была выброшена в яму, выкопанную на клочке свободной земли на краю поля за двором. Большую часть виски из бутылки Шэм перелил в котелок Берна, у которого крышка была плотно подогнана. Пригодится под чай, объяснил он. Закупорив бутылку пробкой, он закатал ее в полу Берновой шинели и заныкал шинель в ранец. Потом они, закурив по папиросе, безмятежно ожидали возвращения капрала Хэмли после несения тяжкой службы.

Сложением капрал Хэмли напоминал сержанта Тозера: он был худощавый, но крепко сбитый. В отличие от светлого и румяного Тозера, капрал был смуглым, а главное — более мягкого нрава, поскольку, откровенно говоря, Тозера следовало бы назвать жестким и резким. Видимо, из-за своей мягкости капрал составлял мнение о человеке не на основании собственных наблюдений, а под влиянием того, что слышал о характере человека от других. И кто-то явно создал у него предубеждение в отношении Берна и Шэма. Когда пополнение было выстроено возле амбара, он интуитивно выделил из всех именно этих двоих и произносил свою назидательную проповедь о воинском долге, пристально глядя на них. В амбаре места хватало только для четверых, поэтому капрал наугад разделил группу пополам, так что Мартлоу, Шэм и Берн, а с ними еще один чернявый солдат по имени Хемфриз были отправлены в другое помещение, отстоявшее ярдов на сто пятьдесят, где размещались посыльные и несколько снайперов. Было не очень-то удобно находиться в таком удалении от своих.

— Похоже, невзлюбил он нас, — довольным тоном проворчал Шэм.

— Ну и пошла в жопу эта любовь, — стоически резюмировал Мартлоу.

— Да все в порядке, — сказал Берн. — Нормальный он парень, просто нас не знает, а кто-то наплел ему, что за нами нужен глаз да глаз. Лучше вспомните, что он говорил о полковом штаб-сержанте. Я, пожалуй, крайний раз говорил с полковым в Боме, если не считать «доброе утро, сэр», когда он мимо проходит. А сержант придет в норму через пару дней, увидите. Вот с кем проблемы будут, так это с мистером Рийсом. Хороший парень, но с бодуна такое несет! Они с мистером Пардью кореша, и, знаешь ли, как бухать, так забухают вместе. Когда в канцелярии тащился, я не раз видел: как мистер Рийс доебется до связистов, так мистер Пардью сразу устраивает мозгоебку снайперам. А все-таки здорово, что мы затарили три четверти бутылки классного скотча.

— Прибережем до тех пор, пока не выпадет случай организовать пьянку. То, что я тебе в котелок перелил, освоим на полдник с чаем и еще по граммульке завтра с утренним чаем, короче, растянем на три-четыре дня. А может, и в кабачке чего-нибудь перехватим. Смотри не вырони бутылку из шинели. Заверни в носок, а сверху оберни полотенцем.

— Ну, ништяк, если он будет шинель доставать каждый раз, как ему понадобится полотенце! — подбросил мысль Мартлоу. — Хватит и носка.

Берн оказался прав насчет капрала. Пару дней он наблюдал за ними с некоторым подозрением, а потом стал относиться лучше. Им пришлось начинать с азов: азбука Морзе, сигналы флажками, получение подтверждений, практика работы на ключе. Мартлоу, который все схватывал на лету, был лучшим учеником, а Берн оказался худшим из всех троих, поскольку Шэм обладал способностью очень хорошо применять на практике свои способности. Мэдли, один из связистов, обычно дежуривший по канцелярии, скорешился с Берном, хотя и виделись они лишь мельком. Возможно, именно он и посодействовал изменению отношения к ним со стороны капрала Хэмли. А сами они полюбили свою новую работу, да и ребята вокруг оказались парнями что надо.

В первый же день в девять утра батальон был построен на главной улице Рекленгана, и майор Шедуэлл провел короткий строевой смотр. Это вообще был исключительный случай, но особенно поражало то, как поменялось отношение к нему со стороны солдат. Когда он обходил строй, было очевидно, что он им не просто нравится, он стал для них своим, стал одним из них. Им наплевать было на его манеру обращения, довольно грубую и бесцеремонную. Главное состояло в том, что перед ними был человек, которого отправляют на родину, на курсы старших офицеров, и который потом вернется и продолжит командовать ими. Это не означало, что он стал популярен среди них, как были популярны некоторые другие офицеры, они и без того чувствовали к нему расположение, но теперь к этому прибавились признание и уважение.

Можно было бы подумать, что такое отношение к майору Шедуэллу вызовет антипатию к новому командиру полка, прибывшему и вступившему в должность тем же вечером. Но наутро, когда полковник Бардон проводил строевой смотр и двигался вдоль строя, они оценили его сдержанность, деловитость и твердую уверенность в себе. Они поняли, что жизненный опыт подсказывает ему: пока он изучает этих молчаливых суровых бойцов,