Ограбление Харон - Юрий Иванович

– Придумаем что-нибудь. Поехали!

Но быстро отправиться на полигон не удалось. Стали решать, что и как делать с трофеями. Обломок весла Роман решил взять с собой. Потому что тот уже явно мог быть использован как оружие, ибо по размерам дотягивал до отличного стилета.

Щепку от лоди и так и насаженного на ней двуглаза Цветанки оставили в укромном уголке сарая. Там же припрятали багор, потому что возиться с ним на скутере, как с копьем, не стоило. Да и первый багор, валяющийся под стенкой в ангаре, следовало привезти через весь поселок домой. Оставлять несколько килограммов платины в бесхозном состоянии – не по-хозяйски.

А чтобы такая ноша явно не бросалась в глаза посторонним, прихватили с собой баночку ацетоновой, быстро сохнущей красной краски. Покрасить опасное оружие, и оно станет смотреться как обычный багор с пожарного щита. Разве что чуть длинней и массивней, чем полагается.

Немалые сомнения вызвало размещение дельтанга Тахти. Сама финка призналась, что ощущает полное спокойствие и чувствует безопасность, находясь в прикосновении с телом носителя. И более чем твердо обещала не делать глупостей, пытаясь захватить тело под свой контроль.

Мало того, Трофимыч тоже утверждал с полной уверенностью, что во время его присутствия никакой иной дельтанг банально не сможет воздействовать на волю мистера Рубки. Дескать, у него все под полным контролем, да и занимал он главенствующую позицию на шее. Тогда как Тахти присосалась на запястье, чуть выше наручных часов.

Попробовали. Пообщались. Сравнили ощущения при мысленном диалоге. Получалось, что финка слышалась носителю так, словно говорит из соседней комнаты. Тогда как она сама слышала своего носителя и Трофимыча вполне сносно, с одинаковой силой. Когда же и Зинаида касалась пальцами открытого тела Романа, то ей следовало с минуту настраиваться, чтобы расслышать, а потом и самой присоединиться к мысленному общению. А вот если она сразу прикасалась к дельтангу Шенгаута, то все у нее в переговорах получалось моментально и на отлично.

Затем все-таки отправились на полигон, насилуя маломощный мотор скутера. На арендованном пространстве все оказалось в относительном порядке. Даже багор так и оставался лежать нетронутым возле стенки. Его подняли и быстро покрасили заготовленной краской.

Соседние ангары, пострадавшие от пожара, выглядели сравнительно неплохо. Все-таки пожарные успели вовремя и справились со своими обязанностями. Ну и к тому времени на полигоне уже возобновили подачу электроэнергии. А посему госпожа Стрельникова по-хозяйски осмотрела жилое помещение на втором уровне, над воротами, и вынесла свой вердикт:

– Ничего так, миленько. И жить можно вполне с удобствами. А если вот в этой комнате окно увеличить да на крыше стекло вставить, то можно шикарную студию устроить. Всегда о такой мечтала.

Естественно, речь шла о студии в возможном будущем, но вот идея пожить некоторое время здесь захватила в первую очередь Романа:

– Я не против. Да и Харон нас здесь так просто не достанет. За час закажем мебель, и уже завтра к обеду у нас будет здесь жилая обстановка. Творим?

Но женщина всегда будет практичней мужчины:

– Сравнил эту металлическую будку с моим обжитым домом! Ха! Это я о студии так, чисто гипотетически рассуждала.

Да и Дед поддержал такие слова, выдвинув весомый аргумент:

«Даже сюда умудрился помощник перевозчицы забраться. Так что лучше уже дома у Зинаиды Ивановны. Пусть там и экран этот инородный появился».

На том и порешили. Подхватили багор да и отправились домой.

К всеобщему облегчению, с наступлением сумерек и в поселке дали свет. Поэтому Роман лихо заходился с уборкой гостиной, а Зинаида бросилась готовить запоздавший обед, совмещенный сразу и с ужином. Правда, хозяйка дома старалась свое ружье почти постоянно носить за спиной, а добровольный уборщик, помимо заряженного пистолета, держал еще и багор под рукой. Напрягал их загадочный девайс постороннего мира, ох как напрягал!

Трапезничать решили на кухне по вполне веским причинам: темнеющий вместо части стены экран вызывал в душе неприятное чувство тревоги. А может, и постоянное ожидание напрягало? Все-таки неизвестность скорей пугает, чем радует. Вот на кухне и накрыли все для семейного ужина.

Только перед этим хозяйка дома, придирчиво проверяющая чистоту после уборки, скорбно вздохнула, глядя на неровную дыру, и стала прикидывать:

– Есть у меня две огромные шторы. Придется их сюда повесить, словно за ними окно какое… или карта большая. Не то ввалится кто-то из посторонних, и что мы ему скажем?

– Скажем, что это современный дизайн самых новомодных компьютеров. Или вот такая компоновка домашнего кинотеатра.

– Ну да, сказать можно что угодно, – пробормотала Зинаида. И вдруг с недоумением и с явной обеспокоенностью оглянулась в сторону прихожей: – Ром! Там кто-то есть! Хотя я точно помню, что наружную дверь мы заперли.

Всполошился не на шутку и Шенгаут:

«Точно! Есть там кто-то! Только вот почему нет интуитивного ожидания опасности?»

Но больше всего удивила и напугала Тахти, заявившая:

«Там какой-то монстр! И мы все сейчас умрем!»

Бежать? Когда в руках есть оружие? Вот и осталась парочка на месте, взяв огнестрелы на изготовку и осторожно пятясь от дверей в самый дальний угол гостиной.

Разве что Зинаида недовольно шептала себе под нос:

– Не дом – моя крепость, а какой-то проходной двор, прости господи!

Уже несколько дней Федор Карпович Кардыш работал как ломовая лошадь. После скорбной кончины истинного владельца фирмы «Логотранс» именно на его плечи рухнули многочисленные проблемы с переходом громадного детища под иное руководство.

Конечно, официально Федор Карпович и до того являлся генеральным директором, вытягивая на себе основные сложности руководства. Но самые важные, самые секретные и самые денежные потоки продолжал до своей смерти контролировать брат его родного деда, Никита Трофимович Шенгаут, истинный создатель «Логотранс». Хоть старцу уже было за девяносто и он давно по всем статьям числился на пенсии, тот довольно прытко вел дела, держа в своих жадных лапках основные нити управления. Ну и когда (наконец-то!) умер, выяснилось, что громаднейшая часть деятельности фирмы так и осталась в тени. Раскопать все тонкости оказалось практически невозможно, и довольно-таки гигантские прибыли стали исчезать в неизвестности.

Потому-то Федор Шенгаут и не спал ночами, потому и зверствовал в главном офисе, пытаясь отыскать утерянные контакты, пропавшие связи, где-то сгинувшие грузы и куда-то исчезнувшие миллионы. Пока у руля сидел Дед Никита, как его называло подавляющее количество родни, из кресла директора вся деятельность виделась упорядоченной, красивой и шикарной. Умеющий с шиком одеваться директор посещал приемы, подписывал изящно договора, соблазнял светских дам белоснежной улыбкой и повадками жгучего брюнета, считая себя чуть ли не пупом земли. Федор обожал путешествовать, купаться в теплом море на побережье Испании, вставлять в свою речь словечки из кастельяно и практически ежегодно менять супругу. И жил он всегда, будучи уверен, что без назойливой, ежечасной опеки со стороны Деда обязательно добьется большего в бизнесе и логистике, станет известен на весь мир и небрежным щелчком пальца заработает миллиарды.