Дневник мага - Пауло Коэльо

– ЯХВЕ, ТЕТРАГРАММАТОН…

И я узнал голос Первосвященника, заставлявший меня и всехкругом выйти из транса. И это приводило меня в бешенство. Традиция оставаласькорнем моего бытия, и я не хотел возвращаться к действительности. ОднакоПервосвященник был упорен:

– ЯХВЕ, ТЕТРАГРАММАТОН…

И, не в силах удержаться, я против воли спустился на землю ивновь очутился в магическом круге, в древней замковой часовне.

Мы – пилигримы – переглянулись. Внезапность переходаогорчила всех. Мне ужасно хотелось рассказать австралийцу, что я видел его. Но,встретившись с ним глазами, понял, что в этом нет нужды: он тоже видел меня.

Рыцари окружили нас, оглушительно стуча мечами о щиты,покуда не заговорил Первосвященник:

– Дух Н., покорствуя моей воле, ты явился сюда и потому ядаю тебе свое торжественное позволение удалиться, не чиня никакого вреда иущерба ни зверю, ни человеку. Ступай, говорю тебе, но будь готов вернуться попервому зову – когда в соответствии со Священными Ритуалами Традиции ты будешьвытребован к нам сюда снова. Заклинаю тебя – удались спокойно и тихо, и дапочиет Божий Мир неизменно и вечно между тобой и мною. Аминь.

Круг разомкнулся. Мы преклонили колени, опустили головы.Один из рыцарей вместе с нами прочел семь раз «Отче наш» и семь раз «АвеМарию». Первосвященник прибавил к этому еще семь «Верую», заявив, что такрешила Пречистая Дева Междугорская, явления которой отмечались в Югославии с1982 года. Теперь мы начинали Христианский Ритуал.

– Эндрю, встань и подойди сюда, – сказал Первосвященник.

Австралиец приблизился к алтарю, перед которым стали семерорыцарей.

И один из них – наверно, его проводник – спросил:

– Брат, нуждаешься ли ты в Доме?

– Да, – отвечал австралиец.

И тогда я понял, что мы присутствуем при посвящении в рыцариХрама.

– Знаешь ли ты, сколь велики тяготы для вступающего впределы его? Знаешь ли, какие законы милосердия правят в нем?

– Я готов вынести все во имя Божье и хочу стать слугой ирабом Дома навсегда, до последнего часа моей жизни, – отвечал австралиец.

Последовала еще череда ритуальных вопросов. Одни в нашемсегодняшнем мире уже потеряли смысл, но другие были проникнуты глубокой верой илюбовью. Эндрю с поникшей головой отвечал на все.

– Достойный брат, ты просишь о многом, ибо видишь лишьоболочку нашей религии – красивых коней и нарядную одежду, – промолвил мойпроводник. – Но не знаешь, сколь суров наш устав, ибо нелегко будет тебе,хозяину самого себя, стать послушным слугой других. И редко доведется тебепоступать по собственной воле и разумению. Ты захочешь остаться здесь – а тебяотошлют за море, тебе полюбится Акра, а придется ехать в Триполи, в Антиохиюили в Армению. И когда тебя будет томить сон, придется ночи напролет не смыкатьглаз, а когда ты расположен будешь бодрствовать, тебе прикажут идти спать наложе твоем.

– Я желаю войти в Дом, – отвечал австралиец. Казалось, чторыцари прежних времен, некогда обитавшие в этом замке, одобрительно взирают нацеремонию посвящения. Факелы потрескивали беспрестанно.

Австралиец, которому задали еще несколько предостерегающихвопросов, всякий раз заявлял о своей готовности принять любые испытания, ибо онжелает войти в Дом. Наконец его проводник обернулся к Первосвященнику иповторил ответы испытуемого. Первосвященник торжественно спросил, согласен ли онподчиняться всем нормам и правилам Дома.

– Да, Наставник, согласен, если будет на то воля Божья.Перед лицом Его, перед вами и братьями моими смиренно прошу вас и к вам взываюименем Господа нашего и Пречистой Девы о том, чтобы приняли меня в своесообщество и осенили духовной благодатью Дома, как всякого, кто хочет бытьслугой и рабом в Доме отныне и впредь, до конца дней моих.

– Во имя Господней любви введите его в сообщество, –промолвил первосвященник.

И в этот миг все рыцари обнажили мечи и воздели их к небу.Потом опустили клинки, образовав вокруг головы Эндрю подобие стальной короны. Впламени факелов лезвия мечей заиграли золотым блеском, и от этого всепроисходящее обрело характер священнодействия.

Наставник величаво приблизился к австралийцу и протянул емумеч.

Кто-то ударил в колокол, и под сводами старого замка гулкимэхом раскатился, бесконечно повторяя сам себя, звон. Все мы потупились,потеряв, таким образом, рыцарей из виду. А когда вновь подняли головы, насосталось только десятеро – австралиец вместе с ними отправился на ритуальноепиршество.

Переодевшись, мы распрощались друг с другом запросто.Церемония, должно быть, оказалась долгой – уже занимался рассвет. Безмерноеодиночество заполнило мою душу.

Я завидовал австралийцу, вернувшему себе свой меч идостигшему конца пути. Я же остался один, и некому отныне будет вести инаправлять меня, ибо Традиция – в одной далекой стране, расположенной в ЮжнойАмерике, – отторгла меня от себя, а пути назад не указала. И хоть мне пришлосьпройти Дивным Путем Сантьяго, который сейчас близится к своему завершению, но ятак и не узнал тайну моего меча или способ обрести его.

А колокол все звонил. Выйдя из замка – было уже совсемсветло, – я понял, что звон доносился с ближней церкви, сзывая прихожан кзаутрене. Город просыпался, готовясь к рабочей неделе, к несчастной любви, котдаленным мечтаньям, к неоплаченным счетам. И ни колокол, ни город не ведали,что этой ночью в очередной раз состоялся древний ритуал, и все, что напротяжении столетий считалось мертвым, продолжало жить, обновляться идоказывать свое необоримое Могущество.

– Вы – пилигрим? – спросила меня девочка. Кроме нее, в этотзнойный предвечерний час на улочке Вильяфранки-дель-Бьерсо не было ни души.

Я лишь молча поглядел на нее. Девочка – плохо одетая, летвосьми на вид – подбежала к фонтану, у которого я присел перевести дух.