Младший сын мэра - Ольга Рузанова

Артур?.. Какого черта он это делает?!

Решительно двигаюсь к двери и, сделав два оборота ключом, ее распахиваю.

— Кир?.. — срывается с моих губ.

Инстинктивно пытаюсь от него закрыться, но в последний момент между дверью и косяком оказывается его черный ботинок. Напирая, он нагло вваливается в мою квартиру. Я двигаюсь с ним синхронно, отступаю назад и вжимаюсь спиной в дверцу шкафа.

— Ромки нет… он у родителей ночует, я же говорила…

Несу бред, понимая, что не за этим он пришел. Дыхание сбитое, будто несколько километров бежал, волосы в диком беспорядке, взгляд шальной, бешеный. Энергетика его хлещет по нервам, заражает беспорядочной дрожью. И запах… обволакивает с ног до головы жаром.

— У-хо-ди…

Молчит. Словно сам не знает, зачем пришел.

— Кир.

— Чаем напоишь? — произносит скрипуче.

— Что?.. Каким чаем?

— Любым.

— Дома… у ВАС чая нет? — спрашиваю с прозрачным намеком.

— Там невкусный.

Меня закручивает. Пол под ногами шататься начинает, я полирую зубами губы.

— Иди домой, Кирилл.

Продолжая продавливать меня взглядом, он скидывает обувь, снимает и бросает на пуф свою куртку. Я, оттолкнувшись от стены, на автопилоте, иду в кухню и слышу позади шаги.

Наполнив чайник водой, включаю.

— Вскипит, налей себе сам, — бросаю перед тем, как уйти в комнату.

Закрываю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Прижав руки к груди, часто дышу. Там больно. Саднит, как от глубокой царапины. И сердце, угрожая разрывом аорты, барабанит гулко.

Зачем?! Черт его подери, зачем?! Я не хочу этого чувствовать, я хочу покоя!

Бросаюсь к шкафу, чтобы стянуть с себя платье, но потом представляю, как это будет выглядеть со стороны и передумываю.

Прогнав через свои легкие не менее кубометра кислорода, я все же решаю выйти. Останавливаюсь на пороге кухни и, сложив руки на груди, приваливаюсь к дверному косяку.

— Что тебе надо, Кир?

Сидя на стуле, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, он проезжается по мне взглядом.

— Почему Рокотова к себе не позвала?

— Ты что, следил?!

Гулкая звенящая тишина, разбавленная лишь моим свистящим дыханием, да шумом закипающего чайника.

Кирилл поднимается, я сжимаюсь в комок и задираю голову, когда он надо мной нависает.

— Настя… поговорим?..

Я не выдерживаю напора, опускаю взгляд на колючий подбородок.

— О чем?

— В глаза мне посмотри.

Боже… не могу, это физически невыносимо. И оттолкнуть не могу — руки как плети безвольно висят вдоль тела.

— Настя…

Как зомбированная, поднимаю глаза и тут же попадаю в зрительную ловушку. Он смотрит, медленно моргает и пускает взгляд гулять по моему лицу. Лоб, щеки, нос… губы.

— Киррр… — вылетает с выдохом, а в следующее мгновение он прижимается к моему рту.

Я не знаю, это не поцелуй… совсем на него не похоже. Просто физический контакт наших губ, а я не дышу, застываю, как статуя. И сердце не бьется, и мыслей нет.

Наконец, Кирилл отстраняется. Шумно переводит дыхание и упирается рукой в косяк над моей головой.

— Что это было? — сиплю я.

— Тест. На твою адекватность, — хрипит рвано.

Я перенервничала, и у меня начались слуховые галлюцинации? МОЮ адекватность?! МОЮ?!

Невесть откуда взявшаяся ярость заносит мою руку и впечатывает ее в лицо Греховцева. Хлесткий звук оглушает.

Мотнувшаяся в сторону его голова быстро возвращается в исходную позицию, а в следующее мгновение мою шею обхватывают сильные пальцы.

— Сука, — шипит тихо и вгрызается злым поцелуем.

Грубо раздвигает мои зубы и проталкивает в рот язык.

Я просто выпадаю из реальности, чувствуя, как он заполняет меня своей слюной, теряю саму себя.

Это тоже не поцелуй. Это нечто иное. Секс. Похоть. Что угодно, но не поцелуй! И действует на меня как парализующий газ. Проникает в каждую клетку и стирает память, глушит гордость, активируя самые низменные инстинкты.

Чертов Греховцев… ненавижу его!

— Обнимай меня! — рычит в рот.

— Пошшшел ты… — шиплю в ответ, а руки сами, без моего разрешения, взлетают и обвивают его шею.

Боже… Аааа…

Еще один толчок в рот, новая порция его вкуса, битва наших языков. Обоюдные стоны. Волны жара по телу. Неконтролируемый тремор в конечностях. Горячая пульсация в животе.

Ненавижу…

— Хватит! — бью по плечам, — остановись, Кирилл. Ты поговорить хотел.

Слова вылетают из меня рывками. Меня все еще качает, но я упорно ищу под ногами твердую поверхность, иначе утонем оба.

— Хотел…

— Говори.

Он отлепляется от меня, обеими руками трет лицо и жадно хватает воздух губами. Я смотрю на его подскакивающий кадык и делаю вид, что не замечаю оттопырившуюся ширинку.

— Почему не рассказала про беременность?

— Я рассказала!

— Бл*дь… Настя! Почему соврала?!

— У тебя с памятью проблемы, Кир?! — выкрикиваю я, — ты на аборт меня послал! Ты хотел, чтобы я его… — эмоционально указываю рукой на стоящий у окна кухни детский стульчик, — чтобы избавилась!

— Я не хотел! Я тебе вообще не поверил тогда!

— А я тебе поверила! — толкаю в грудь.

Выплеснув друг на друга по порции желчи, замолкаем. Восстанавливаемся для следующего раунда.

— Кто такой Дима? Что было у вас?

— Какой Дима?.. — не сразу врубаюсь.

— Тот самый, бл*дь, от которого ты якобы родила МОЕГО сына!

О’кей. Признаю, что удар я пропускаю. На миг теряю преимущество, но затем наношу ответный, приправленный логикой.

— Твое какое дело?! Тебя никак не касается!

— Касается, — цедит сквозь зубы.

— Нет же! Тебя касается только Ромка! Моя личная жизнь, — прижимаю кулак к своей груди, — она только моя!

Молчит. Жалит висок своим дыханием, а отбить не может. Закрыто там для тебя, Кирилл. Все. CLOSED.

Приседаю и юркаю под его рукой в сторону кухни. Наливаю чай и ставлю чашку на стол.

— Пей чай и уходи.

Почти уверена, что, стукнув кулаком в стену, он сейчас свалит. Но удивляет. Спокойно подходит и садится за стол.