Брежнев. Разочарование России - Леонид Млечин

Николаю Голушко позвонил начальник 5-го управления генерал Филипп Денисович Бобков и попросил срочно прибыть в Кремль и показать первому секретарю ЦК компартии Казахстана Кунаеву все материалы, касающиеся образования немецкой автономии.

Динмухамед Ахмедович внимательно просмотрел записки в ЦК и другие документы и остановился на приложении — географической карте:

— Кто нарисовал такие административные границы для немецкой автономии? Валихановский район Кокчетавской области не должен входить в состав ее территории, здесь находится святыня казахов — могила Чокана Валиханова…

Кунаев взял авторучку и тут же на карте изменил границы намечаемой немецкой области, исключив Валихановский район. Голушко признал, что они с Лаптевым при подготовке документов в ЦК не обратили внимания на такую важную историческую деталь.

Таким образом, Кунаев дал согласие на создание немецкой автономии.

Казахстану поручили сформировать структуры партийной и исполнительной власти будущей автономной области. Заготовили проекты указов президиума Верховного Совета СССР и Верховного Совета Казахской ССР. Обком партии нового автономного образования должен был возглавить Андрей Георгиевич Браун, немец по национальности, известный в республике человек. В ту пору он был первым секретарем Краснознаменского райкома партии Целиноградской области.

Все, как принято, держалось в тайне. Весть о будущей немецкой автономии распространилась, когда комиссия ЦК компартии Казахстана уже подбирала в районном центре Ерментау здания для будущей администрации. 18 июня 1979 года намечалось торжественное собрание. Но решение политбюро не было воплощено в жизнь. Произошло нечто невероятное, немыслимое для советского общества.

16 июня 1979 года местное население выступило против немецкой автономии. Люди собрались в Целинограде на площади Ленина с лозунгами: «Казахстан неделим», «Нет немецкой автономии», «Уезжайте, откуда приехали». 19 июня — новый митинг. К людям на площади вышел первый секретарь Целиноградского обкома Николай Ефимович Морозов, он пытался успокоить людей, ссылался на позицию хозяина республики Кунаева, но ничего не действовало.

«Неожиданно для всех, — вспоминает генерал Голушко, — в городе Целинограде (ныне Астана — столица Казахстана) были инспирированы многотысячные митинги казахского населения, ветеранов и войны, и труда, студенческой молодежи с протестами против образования немецкой автономии в Казахстане. Основной лозунг звучал:

— Нет автономии для немцев на казахской земле!

Местные партийные и советские работники, боясь потерять занимаемые посты на отходивших к автономии землях, распространяли негативное отношение к учреждению немецкой области…»

О событиях в Казахстане в ту пору, разумеется, газеты не писали. Но руководство страны реагировало немедленно. О массовых демонстрациях в Целинограде доложили секретарю ЦК Суслову, показали ему присланные оттуда фотоснимки. По его указанию реализация постановления политбюро ЦК об образовании немецкой автономии в связи с публичными выступлениями казахского населения была приостановлена.

Через несколько лет, в перестроечные годы, Андрей Браун, который уже стал первым секретарем Целиноградского обкома и Героем Социалистического Труда, защищал решение отказаться от немецкой автономии:

— Давайте посмотрим на эту проблему с другой стороны.

А почему казахский народ должен был отдать эту землю, на которой он жил испокон веку? Казахов кто-то спросил? Нет. А нужна ли была немцам та территория и автономия в пределах Казахстана? Нет. А суть-то в этом как раз и заключается: почему в Ерментау теперь надо создавать республику?

Чекисты из 5-го управления были огорчены — многолетняя работа пошла прахом. И насторожились, столкнувшись с такой реакцией. «Целиноградские события, — считает генерал Голушко, — обнажили первые сигналы нездоровой тенденции: “Казахстан для казахов” (хотя в рабочем классе было всего 20 процентов) и усилили бытующие высказывания о том, что казахстанская целина “кормит всю страну”».

«Национальная идея, — заключает Нурсултан Назарбаев, — в ХХ веке оказалась сильнее классовой».

23 октября 1981 года Андропов отправил в ЦК справку «о негативных проявлениях среди бойцов комсомольско-молодежных отрядов», составленную в 5-м (борьба с идеологическими диверсиями) управлении КГБ по материалам, полученным из Тюменской области. Справку, которая свидетельствовала о том, как легко в Советском Союзе вспыхивали конфликты на национальной почве, подписал начальник 5-го управления Филипп Бобков:

«В настоящее время на строительстве важнейших объектов нефтегазовой промышленности в Тюменской области в составе шести комсомольско-молодежных строительных отрядов, сформированных в Закавказье, Средней Азии и других районах страны, находятся более семи тысяч молодых рабочих.

В течение последних двух лет среди бойцов этих отрядов имели место негативные проявления. Так, в 1979 году произошли массовые драки между бойцами отряда имени 25-летия Целины, прибывшими из Грузии, и местными строителями нефтехимического комбината; в поселке Локосово Сургутского района между бойцами из Литвы и местными жителями; в поселке Уренгой Пуровского района между группой местной рабочей молодежи и комсомольцами из Азербайджана.

В 1980 году в г. Нижневартовске во время драки между бойцами отряда “Молодогвардеец” убит комсомолец Беспалов. В 1981 году в г. Тобольске произошла массовая драка между бойцами отрядов, прибывших из Армении и Азербайджана. Как правило, указанные инциденты возникали из хулиганских побуждений, на почве употребления спиртных напитков и наркотиков, но затем приобретали националистический характер…

В период с апреля 1980 года по апрель 1981 года в результате увольнений за групповые отказы от работы, нарушения трудовой дисциплины и пьянство только на строительстве Тобольского нефтехимического комплекса из 583 бойцов отряда имени 25-летия Целины осталось 182, а в отряде “Молодогвардеец” из 300 осталось 154».

Записка не имела никаких последствий. Никто даже не хотел обсуждать эти темы. Советская власть, которая сама себе убеждала, что она служит народу, опасалась откровенных и открытых действий. Ей хотелось, чтобы люди постоянно одобряли ее политику, поэтому крайне болезненно воспринимала любые проявления протеста. Ни в коем случае нельзя было допустить предания их гласности. Потом, в перестроечные годы, люди поражались: откуда взялись все эти национальные проблемы?

Я уже цитировал дневник второго секретаря Пензенского обкома Георга Мясникова. На его страницах разыгрывается целая национально-рыночная эпопея:

«5 марта 1971 года. Грузины и армяне на базаре веточку мимозы продают по три рубля. Просто страшная распущенность и развращенность, которая вообще не вяжется с социалистическим строем. Правительство, конечно, знает, но молчит, боясь вторгнуться в рамки национального вопроса. Страдает же русский мужик материально, а мы морально… Послал ОБХСС. Все отобрали и передали в цветочный магазин по тридцать копеек…»