Последний полет - Лиана Мерсиэль

– По-вашему, ему достанет чести оскорбиться нашей дерзостью?

Иссейя все никак не могла припомнить его имя. Ман… Мон… Ну да, Монфор. Он появился в крепости Эн незадолго до ее отъезда. Кажется, редкий храбрец… и вовсе не дурак, хотя поначалу и не скажешь.

– По-моему, вполне, – произнес Гараэл. – Правда, не чести, а гордости, но в нашем случае разницы никакой. Если мы подберемся к самому порогу его владений, ему придется драться.

– А как же иначе? – поддержала его Амадис. – Мы столько раз отбрасывали его войска назад, что вряд ли он будет равнодушно смотреть, как мы нагло уничтожаем его подопечных прямо у него под носом. Нет, скорее всего, он сам пожелает нас раздавить. Глупо лишать себя такого триумфа.

Браслет на ее руке холодно блеснул. Амадис сделала его сама из плетеного кожаного шнура и зубов убитого ею огра – сотого по счету. Зубы постукивали о бокал – «тик, тик, так, так», – словно отсчитывали секунды, и от этого по кроваво-красной поверхности вина пробегала дрожь.

– Как только мы его выманим, вступите вы, – объяснял Гараэл. – Первыми полетят грифоны – придется забираться в самую глубь, а с этим больше никому не справиться. А потом нам понадобится ваша помощь.

– Я готов, – тут же ответил шевалье и выступил вперед, отвесив галантный поклон. – Почту за честь предоставить вам услуги своей кавалерии.

Доспехи его так и сверкали в пляшущем пламени жаровен. Стражи, стоявшие за спиной орлесианца, переглянулись, едва сдерживая улыбку.

Но Гараэл принял предложение Монфора с торжественной серьезностью.

– Благодарю вас. Ваше мужество не будет забыто.

– И разумеется, в твоем распоряжении будут Рубиновые Драконы, – сказала Амадис.

И тут собравшихся прорвало: все наперебой начали возносить достоинства своих войск, стремясь перещеголять друг друга. Гараэл с непроницаемым лицом выслушал каждого и выбрал нескольких военачальников, которые пришлись ему по душе. А что до предложений изгоев, Гараэл не отклонил ни одного: и маги, и эльфы, и Ублюдки Камня – они вместе с ним будут сражаться в этой решающей битве.

«Те, кому необходимо стать героем, – думала Иссейя. – И кому некуда возвращаться, когда закончится война».

Не удивилась она и выбору Стражей: скверна была в них столь сильна, что, живи они в мирное время, то уже давно бы поддались Зову и закончили свою жизнь на Глубинных Тропах.

– Ты ведь не ждешь, что мы выживем, – сказал один из этих Стражей, когда все вышли.

Это был угрюмый андерец, с загорелым обветренным лицом, испещренным морщинами. На щеках белели вертикальные шрамы. Кажется, звали андерца Леор.

Под глазами у него набрякли лиловые мешки, и каждому Стражу было известно, что это не следы усталости, тревоги и бессонных ночей – для андерца уже давно пришло время подчиниться Зову.

– Я вообще никогда ни от кого этого не жду, – с напускной веселостью ответил Гараэл. – Но на сей раз шансов у нас меньше, чем обычно, что правда, то правда. Если хочешь – можешь остаться.

– Ну уж нет, – презрительно усмехнулся андерец. – Не в моих правилах пережидать войну в укромном месте.

– Отлично, значит, больше вопросов нет.

Эльф подошел к столу, на котором была разложена карта, и провел пальцем прямую линию от лагеря Стражей до замка города Антива.

– Полетим вот так. Орда должна нас видеть. Наземные войска во главе с Амадис займут курган Арво – возвышенность даст нам преимущество перед врагом, – а мы попробуем заманить туда Архидемона.

– Путь неблизкий, – заметил Леор, заглядывая через плечо Гараэла. – Если лететь на полной скорости, грифоны выбьются из сил.

– И поэтому мы возьмем лишь самых сильных. – Эльф посмотрел на стоявшую в темном углу Иссейю. – Тех, которые точно не устанут.

Леор нахмурился, некоторые из Стражей занервничали.

– Ты хочешь, чтобы мы летели на одержимых птицах?

– Да. Но если ваши грифоны так же выносливы и быстры, то это необязательно.

– Но ведь эти твари безумны. – Леор хлопнул ладонью по столу. – А едва они завидят порождения, то лишатся и последних остатков рассудка! Мы не сможем с ними справиться! Брать таких грифонов на решающий бой с Архидемоном… это же чистое самоубийство.

– Если бы я так и думал, то взял бы обычных грифонов, – возразил Гараэл. – Но я верю сестре. Если у нас не получится заманить Архидемона в засаду, мы будем сражаться с ним в воздухе. А значит, нам понадобятся особенные грифоны.

Тут все как по команде повернулись и выжидательно уставились на Иссейю. Эльфийка невольно сжалась. Они не доверяли ей, это было видно по их лицам. Слова Гараэла их тоже, казалось, не убедили.

Для них она чудовище.

Но разве могла она винить этих людей? В ней ведь действительно от прежней Иссейи так мало осталось.

Но и этого достаточно, чтобы провести их через грядущий ужас.

Она сыграет свою роль. Последняя битва – и не будет больше горя и жертв. Всего лишь одна – и бремя героя можно будет передать кому-то другому.

– Грифоны будут послушны, – прохрипела Иссейя.

Когда она вышла, на лагерь уже опустилась ночь.

Иссейя направилась к своей палатке. В иссиня-черной тьме светились красноватые пятнышки костров, словно островки тепла и света в ледяном море одиночества. Лагерь был полон звуков, которые для эльфийки стали такими же привычными, как когда-то давным-давно пение сверчков: тихое ржание лошадей, храп солдат, стоны и вздохи людей, ищущих утешения в объятиях друг друга.

Вокруг ее собственной палатки стояла тишина. Ревас, для которой в лагере было слишком шумно и тесно, на ночь всегда улетала, чтобы переночевать в месте поспокойнее. А другой компании эльфийка не искала. Да ей сейчас и лучше одной – можно не бояться, что в приступе забвения она кому-то навредит.

Но какое-то странное, едва уловимое беспокойство гнало ее вперед, и Иссейя сама не заметила, как палатка осталась позади. Эльфийка быстро шагала сквозь подсвеченный тлеющими углями лес из шатров и кольев, пока не оказалась перед палаткой из золотых и зеленых кусков ткани. Калиен говорил, что эти цвета не дают Мору проникнуть в его сны. И пусть за годы ткань заметно выцвела, а разобрать остатки зеленого и золотого в ночи было почти невозможно, палатка Калиена гордо выделялась на фоне одинаковых тускло-коричневых домиков.

Иссейя замерла у входа. «Если света нет, – сказала она себе, – то просто уйду».

Но свет был. Он мягко сочился из-под полога, а значит, хозяин палатки все еще бодрствовал.

Откинув капюшон, Иссейя приблизилась и постучала в так называемую дверь. Вышло скорее тихое шуршание, а не стук, но Калиен мгновенно отозвался:

– Входи.

– Я не хотела тебе мешать.