Мятная полночь - Карина Тихонова

Интересно, Динкин амулет – это та самая вещь, которую я видела на портрете Симеона Бекбулатовича, или поздняя подделка? Пока вещь не найдется, ничего сказать нельзя. С одной стороны, сомнительно, чтобы это был подлинник, а с другой… Зачем кому-то подделывать украшение из железа?

Знаменитые подделки – это вещи из драгоценных металлов. К примеру, Лувр купил золотой шлем, по легенде принадлежавший греческому правителю. Причем эксперты установили его подлинность практически на сто процентов! А позже выяснилось, что шлем изготовил рукастый дяденька из Одессы. И Лувр сел в колоссальную лужу.

Ну это я еще могу понять. Шлем из золота стоит бешеных денег, уж не говоря о славе, которую приобрел гениальный мастер, создавший подделку, неотличимую от оригинала. Но железная цепь!.. Кому она могла понадобиться, кто готов был платить большие деньги за такой материал? В конце концов, какая легенда связана с амулетом? На этот вопрос мне пока никто не ответил: ни книги, ни специалисты. Игорь с Сашей видят в нем только исторический раритет, принадлежавший почти забытому российскому самодержцу. История самого амулета им неизвестна. От кого получил эту вещь Симеон Бекбулатович? Почему так дорожил цепью?

Загадка!

Так ничего и не придумав, я вышла из вагона и поднялась к выходу. Задумчиво помахивая сумочкой, подошла к своему подъезду…

– Лиза!

Я вздрогнула и оглянулась. Меня торопливо догонял мой бывший сожитель Дмитрий Васильевич Крылов. В руках у него был огромный букет желтых хризантем.

– Лиза, подожди! – взывал мой гражданский муж по ходу движения.

– Не спеши, я жду, – откликнулась я.

Димка подбежал ко мне, сунул букет прямо в руки.

– Это тебе.

– Спасибо.

Минуту мы молчали, потому что не знали, что сказать. Я обдумывала, стоит ли приглашать Димку в квартиру, Димка разглядывал мои увечья.

– Лиза, – не выдержал он наконец. – Что произошло?

Я махнула свободной рукой:

– Не обращай внимания. Бандитские пули.

– Ничего себе! – завелся Димка. – Ты же вся в синяках! Тебя что, избил этот… как его… – Димка пощелкал пальцами, притворяясь, что не помнит имени Влада.

Я решила не помогать и насмешливо следила за манипуляциями гражданского мужа.

– Ну, твой сожитель… Этот, как его зовут…

Я молчала.

– Влад! – был вынужден вспомнить Димка. И тут же тревожно спросил: – Он что, тебя колотит?

– Ну что ты! – ответила я. – Просто мы практикуем жесткий секс. Так что все по согласию!

Щеки Димки залил то ли гневный, то ли нервный румянец.

– Ты издеваешься?

Я вздохнула и спросила в свою очередь:

– Дим, зачем пришел?

Димка затоптался на месте.

– Не могу без тебя, – сказал он угрюмо. – Все из рук валится, дела не идут. – Посмотрел на меня и умоляюще завершил: – Вернись, я все прощу!

Я засмеялась. Забавно! Он меня простит! Димка понял, что ляпнул глупость:

– То есть прости меня и вернись! Честное слово, я исправлюсь!

Я перестала смеяться, поправила очки и ответила:

– Дима, это вчерашний день.

– Что «вчерашний день»? – не понял он.

– Наши отношения.

Димка скривил губы, в упор глядя на меня.

– Это из-за него? Из-за Влада?

– Нет, – ответила я совершенно честно. – Влад тут ни при чем. Не хочу к тебе возвращаться и все.

– Но почему?!

Я почувствовала, как меня охватывает волна раздражения. В Димкином пафосе мне упорно мерещилась нотка притворства, а притворство я не выношу с детства. Поэтому коротко велела:

– Дима, отстань, – повернулась, пошла к подъезду.

И тут мне в спину ударил новый возглас:

– О себе не думаешь, так хоть о сестре подумай!

Я остановилась. Медленно смерила Димку взглядом с головы до ног.

– Что ты хочешь этим сказать?

Димка сделал шаг вперед. Его лицо стало напряженным, на виске забилась синяя жилка.

– Может, войдем в дом? – предложил он, понизив голос. – У меня такое ощущение, словно за мной следят.

Я обвела двор пристальным взглядом и не увидела ни одного человека. Неужели этот кошмар продолжается и в него вовлекаются все новые люди? Господи, когда же все это кончится?!

Вопрос был риторическим, и ответа на него не последовало.

Я открыла дверь подъезда и сделала Димке знак следовать за собой. Мы молча поднялись по лестнице. Я открыла замки и посторонилась, пропуская гостя вперед.

Он вошел. Я снова окинула лестницу пристальным взглядом, прислушалась к шумам и шорохам. Вроде ничего подозрительного. Тем не менее, ощущение опасности, на мгновение оставившее меня в покое, вернулось с новой силой. Я вошла в квартиру, заперла дверь на замок и задвинула засов.

– Ого! – сказал Димка, обозревая мое новое чугунное приобретение.

– Иди в комнату, – ответила я.

Разговаривать в коридоре было бы большой глупостью. На лестничной площадке прекрасно прослушивается каждое слово.

Димка вошел в гостиную и снова сказал:

– Ого!

– Выгоню, – коротко ответила я, села на диван, положила цветы на пол.

Димка, обозрев разгромленную комнату, сказать ничего не решился и сел рядом со мной.

– У меня такое ощущение, будто ты попала в передрягу.

– С чего бы это?

Димка помолчал. Потом достал носовой платок и громко чихнул.

– Видишь, я правду сказал! – заявил он, складывая платок по заглаженным линиям.

Я не ответила. Бросила на платок один взгляд и сумела сохранить на лице прежнее холодное выражение. Платок был точной копией того, что мы нашли в доме Влада. Час от часу не легче! Димкин платок оказался на месте преступления! Спрашивается, что я должна думать?! Не знаете? Вот и я не знаю!

– Лиза, что случилось с Диной? – приступил к допросу Димка.

– А с чего ты взял, что с ней что-то случилось?

– Не притворяйся! Ее похитили, да?

– Давай договоримся, – терпеливо сказала я. – Если хочешь мне что-то сказать – говори. На вопросы я не отвечаю.

Димка обиделся.

– Ну, как угодно. – Немного поерзал по дивану и начал: – Вчера я обедал в кафе напротив твоего банка.

– В кафе? – изумилась я. – С каких пор ты обедаешь в кафе?

– Не перебивай! – строго приказал Димка. – Ладно, объясню. Обычно не обедаю, а тут пришлось. Ждал твоего бывшего шефа. Он должен был явиться с минуты на минуту, ну я и решил перекусить. Сижу я за столиком, и вдруг ко мне подходит какой-то человек. Подсаживается и говорит: «Дмитрий Васильевич, передайте Лизе, что мы начинаем терять терпение. Если она не отдаст нам амулет до конца этой недели, то сестру больше не увидит».