Игра в ошибки - Алиса Поникаровская

Из тумбочки, прямо на колени выпала большая общая тетрадь в красной обложке. Лиана поколебалась несколько секунд и открыла первую страницу.

Это когда-то писали они с Иваром. Коротенькие стишки, зарисовочки с натуры, фразы вслух… Они тогда были совсем молоды и свято верили, что весь мир лежит у них под ногами, – вот он, стоит только протянуть руку…

«…Сон разума порождает чудовищ.

А сон безумия – вечность?…»

«…Разрушение – лучший способ самовыражения…»

«…Странное состояния слепых глаз,

Уверенных в увиденном свете.

Зачем смеетесь и тычете пальцами?

Может, действительно, вижу…»

«…Сказки рождаются мучительно долго.

А умирают мгновенно… Но тоже мучительно…»

«…Игра в ошибки

Становится привычкой,

От которой невозможно избавиться…»

«А ведь все это правда, – подумала Лиана. – Мы тогда были молоды и наивны, но удивительно мудры в чем-то…»

И вдруг поняла, что попадись ей эта тетрадь в руки еще пару недель назад, она бы или рыдала над ней навзрыд, или впала в состояние привычной прострации… А сейчас… Сейчас Лиана испытывала что-то похожее на легкую тоску по сбывшемуся и ушедшему, по молодости и наивности, по своим собственным воспоминаниям… Тот человек, с которым они писали эту тетрадь, растворился, исчез, мир поглотил его, рассеяв на мелкие частицы, некоторые из которых остались в ее памяти… Но и этих частиц с каждым прожитым днем становилось все меньше и меньше, словно таял на реке лед под жаркими лучами весеннего солнца. Нехотя, изо всех сил сопротивляясь, но таял…

Как только синяки стало можно скрыть за темными очками, Лиана вышла на работу.

Почти две недели ежевечерних разговоров с Максом сделали свое дело – Лиане страшно хотелось встретиться с этим человеком. Чем больше они разговаривали, тем сильнее Лиане казалось, что они не договорили… Она как-то раз сказала об этом Максу и поразилась тому, что с ним, по его признанию, происходило то же самое…

Макс, как всегда, позвонил вечером.

— Я сегодня вышла на работу, – сказала Лиана.

— Как твое здоровье? Не рано?

— Хожу в черных очках, – улыбнулась Лиана. – Знаешь, как народ странно смотрит. Девушка в метро, поздно вечером и в черных очках.

— Я тебя прошу, не ходи очень поздно, одна…

— Я домой теперь пешком поднимаюсь, – Лиана сказала правду: обшарпанный лифт теперь приводил ее почти в панический ужас.

— Может быть…все-таки теперь…как-нибудь встретимся?

— Вот сойдут синяки… – начала было Лиана и тут же поняла, что ей отчаянно хочется наконец-то познакомиться со своим невидимым собеседником. – Завтра у меня очередная тусовка, а вот послезавтра я сдам статью и вечером… Позвони мне на работу, – Лиана продиктовала свой рабочий телефон. – Только сразу предупреждаю, очков я снимать не буду, чтобы тебя не испугать.

— Этим меня не испугаешь, – облегченно рассмеялся Макс.

— Это мужчину шрамы украшают, – возразила Лиана. – А синяки под глазами у женщины вызывают стойкую ассоциацию с беспробудной алкоголичкой.

— Я же знаю, что это не так, – Лиана слышала, что Макс улыбается. – Внешность далеко не главный фактор…

— Но желательный, – тоже улыбнулась Лиана. – Очень надеюсь, что больше нам ничто не помешает.

— Я тоже, – посерьезнел Макс.

Лиана повесила трубку и подошла к зеркалу. Синяки под глазами почти прошли, остался лишь бледный желтовато-фиолетовый налет. Вот с самими зрачками дело обстояло хуже – лопнувшие сосуды делали ее глаза похожими на кровавые глаза вампира.

Они встретились вечером. Макс ждал ее около офиса. Потом было маленькое кафе, в котором они никак не могли наговориться, много вкусной еды, выкуренных сигарет и выпитого виски, потом Лиана взглянула на часы и ахнула: через полчаса закрывалось метро, потом они почти бежали по залитым огнями улицам, влетели в метро, отдышались, перешли на ветку, нужную Лиане, и тогда Лиана спросила:

— А как ты будешь добираться домой?

— Я доведу тебя до дверей квартиры, – просто сказал Макс. – А остальное – это мои проблемы.

Не к месту в голове Лианы тут же возникло вспоминание. В самом начале их знакомства с Иваром, она часто приезжала к нему домой, и уезжала поздно вечером, и он практически никогда не провожал ее до остановки автобуса…

— Знаешь, – решительно тряхнула головой Лиана, смелость которой была слегка подогрета выпитым виски. – Поехали к тебе. А то у меня опять останется ощущение того, что мы не договорили…

Макс открыл перед ней дверь своей квартиры и спокойно сказал:

— Ты – первая женщина, которая переступила порог этой квартиры за последние полтора года.

Они почти полночи сидели на кухни, разговоры не кончались, виски тоже, хотя никто из них много не пил. Что-то рассказывала Лиана, что-то говорил Макс, с каждой пролетевшей минутой темы становились все обнаженнее, словно каждый из них только и ждал этого момента, чтобы вывернуть свою душу наизнанку, вытряхнуть из нее боль и потери последних лет, выговориться до конца в первый раз за все это время…

В половине пятого утра Лиана виновато улыбнулась:

— Мне завтра рано вставать на работу, нужно спать…

— Я сейчас постелю, – поднялся Макс.

— У тебя есть какая-нибудь футболка? А то, честно говоря, я не рассчитывала, что наше свидание закончится так поздно…

— Конечно, – Макс принес Лиане огромную футболку, которая как раз сошла бы за ночную рубашку. Правда, в ночных рубашках Лиана никогда в жизни не спала – она их терпеть не могла. Но сегодня был не тот случай…

Кровать у Макса была одна. Лиана забралась к стенке и свернулась под одеялом калачиком.

«Господи, – молилась она про себя. – Пусть он окажется таким, каким я его себе представила! Если он сейчас прикоснется ко мне, все кончится, не начавшись…»

Макс разделся и аккуратно улегся рядом, устроившись так, чтобы не коснуться Лианы ни одной частью тела. Лиана, лежа лицом к стене, чувствовала, как он смотрит на нее, и не переставала молиться. Она не боялась его, она знала, что если она не захочет – ничего не случится, но ей так не хотелось, чтобы он все испортил своими притязаниями… Лиана даже не заметила, как заснула…

Макс смотрел на спящую женщину, лежащую в его кровати, и боялся не то что к ней прикоснуться, боялся просто пошевелиться… Ему казалось, что стоит ему протянуть руку, и эта женщина исчезнет из его жизни, растворится, как дым, и снова ничего не будет: ни звонков, ни вечерних разговоров, ни ожидания, ни заботы, – ничего, что поселило в нем слабое желание жить дальше, впервые за последние полтора года…