Фантом ручной сборки - Галина Куликова

Как Гладышевский не изменился за те десять лет, что прошли смомента его смерти, так и Чулков ни чуточки не постарел — та же «рваная»стрижка, рыжие прядки, в ухе — серьга. Инга сглотнула. Комендант продолжалнеподвижно стоять на цыпочках, как будто его приклеили к полу намертво.

Самое интересное и важное происходило за стекляннойперегородкой. В центре зала рядом с большой прямоугольной ямой стоял Бумской всвоих чудовищных очках с пультом в руке. В яме находился подъемник, на егоплатформе лежал обнаженный и абсолютно белый человек. Тот самый, которого Ингавидала вместе с Гладышевским на газоне, а потом в коридоре центра. Над нимвисело облако не то пара, не то дыма. Оно расплывалось очень медленно, словночто-то удерживало его на месте.

Бумской нажал на кнопку пульта и повернулся к наблюдателям.Подъемник с человеком начал медленно опускаться в яму. НаблюдателиЗашевелились, и Инга поняла, что сейчас они потянутся к двери и обнаружат здесьчужих. Она двумя руками столкнула коменданта с места. И сказала только однослово:

— Бежим!

Комендант стартовал так, что в коридоре засвистел ветер.Инга, домчавшись до лифта, дрожащим пальцем нажала кнопку «Первый уровень», нофинт не вышел — их выбросили на втором, и пришлось пройти всю ту же процедуру,только в обратном порядке. Когда они наконец очутились в родном коридоре идверь с шипением закрылась за их спинами, Инга едва не разрыдалась отоблегчения.

Она повернулась и посмотрела на коменданта, а тот уставилсяна нее. В его глазах застыл ужас.

— Знаете что, — сказала Инга. — Мы с ваминикуда не ходили и ничего не видали, идет?

— Да, — ответил он и на реактивной скоростипонесся к выходу из коридора.

Инга не успела и глазом моргнуть, как он добежал до самогохолла и, махнув полами пиджака, исчез из поля зрения. Даже мешок с ключами ниразу не звякнул в его руке! Она подошла к своему кабинету и скользнула внутрь.Здесь было тихо и пусто.

Инга включила свет и принялась расхаживать из угла в угол,пытаясь поймать разбегающиеся мысли. Все, что она видела, было настольконевероятным, фантастическим, что поверить в это оказалось трудно, почтиневозможно.

«Смесь бульдога с носорогом», — вспомнила она словаРоберта Воронова, который так и исчез из центра, ни разу не встретившись ей напути. Действительно, если здесь проходят эксперименты по оживлению людей, топри чем тогда ее бывший шеф? Может быть, он лежит в одном из черных мешков —такой же белый, как тот тип, которого опускали в яму? И время от времениоживает и звонит по мобильному телефону? И каким боком в этом замешана, чертпобери, говорящая собака?!

Инга надела старое пальто, которое заменило ей куртку,брошенную в ресторане, подхватила сумочку и, нервно озираясь, пробежала покоридору до самого холла. Охранник отсалютовал ей рукой и поднялся, чтобызапереть дверь. Инга забралась в «Жигули» и включила зажигание. Будь что будет— она проследит за кем-нибудь из этих типов. Лучше всего за трупом или за Чулковым,если, конечно, они не остаются здесь, в подвале. За Бумским и Степанцовымследить бессмысленно — они наверняка разъедутся по домам, где жены накормят ихпельменями и уложат на хрустящие простыни.

К ее огромному изумлению через четверть часа из металлическойдвери выскользнула вся честная компания — Бумской, Степанцов, массивный мужчинаи воскресший певец Чулков с довольной физиономией — его было отлично видно всвете фонаря, под которым они все по очереди прошли. Инга пригнулась, чтобы ееслучайно не заметили, хотя она и отогнали «Жигули» со стоянки поглубже во двор.

Перед входом в центр стоял черный «БМВ» и слепо глядел вночь. Все четверо по очереди исчезли в его кожаных недрах, и автомобиль сытозаурчал, словно слопал что-то вкусное. Инга склонилась к рулю, предвкушаяпогоню. Однако «БМВ» не умчался в темноту, высекая искры, а медленно покатилсяпо переулку — ему, как заспанному человеку, неохота было торопиться.

Опять ресторан! Инга даже засмеялась от удовольствия. Дело втом, что она предвидела такую ситуацию и подготовилась к ней. После вчерашнегобегства с занавеской на голове ей стало ясно, что если ты за кем-то следишь, тодолжен быть в любой момент готов к перевоплощению.

Она положила в пакет красный шарф, парик, который когда-топодарила ей Таисия, падкая на всякого рода фенечки, алую помаду и громадныеочки «под Живанши» с тонированными стеклами.

Ей хватило трех минут, чтобы преобразиться. В светломпарике, очках и шарфе она была похожа на шпионку из какого-нибудь американскогосериала семидесятых годов. Рот, грубо обведенный помадой, сделал ее вульгарной.

Она была уверена, что ее никто не узнает, поэтому смеловошла в ресторан и потребовала столик неподалеку от интересующей ее четверки.После коротких переговоров ее подсадили к клиенту, который в одиночествезаканчивал ужин. Мужчина поглядел на нее приветливо, но Инга только вскользьулыбнулась — у нее не было никакого желания заводить разговор. Наоборот, ейнужна была тишина — чтобы продуктивно подслушивать.

Вся честная компания сидела слева от нее, и Инга осторожнопередвинула стул, чтобы иметь лучший обзор. Некогда обожаемый публикой Чулков,подобно ей, нацепил темные очки в пол-лица и сел спиной к залу. Бумской тожеоказался вне поля ее зрения. А вот Степанцева и незнакомого массивного типа Ингавидела хорошо. У типа был нос картошкой и жирные щеки, а глазки горели таказартно, как будто он только что поставил на красное.

— Представляете, — сказал Чулков, которомуофициант успел принести стакан сока с трубочкой, — я вчера закончил новуюпесню. Ее потом найдут в моих архивах. Вот соплей-то будет! Хотел бы я на этопосмотреть! И увидел бы, между прочим, если бы вы как следует распоряжалисьмоими бабками.

— Послушай, — наклонился к нему Бумской, и Ингаоткинулась на спинку стула, чтобы не пропустить ни слова. — Возьмиподшивку газет и прочитай про черный вторник, про то, как банки горели. Тогдалюди все потеряли — в один момент. А мы твои деньги почти полностью сохранили!Ты же отчеты видел. Покажи их специалистам, тебе любой экономист все объяснит влучшем виде.

— Эх, а я бы еще с удовольствием пожил!

— Ты не можешь жить без документов, — возразилСтепанцов. — А фальшивками мы не занимаемся — у нас лаборатория, а неворовской кооператив!

— Что ж, — вздохнул Чуйков. — Придется ждатьлучших времен. А жалко ка-ак… А ты, брат, — обратился он ктолстощекому, — на сколько заложился?

— На пять лет, — ответил тот. — Пока что. Атам, как бог даст.

— Везучий. Я-то и скопить почти ничего не успел —встречка, фары, скрежет металла… Обидно.

— Ну, ладно, — недовольным, как всегда, голосомпроскрипел Бумской и даже легонько стукнул ладонью по столу, чтобы привлечь ксебе внимание толстощекого. — Вот вам клубная карта, а вот — нашопознавательный знак.