Небесные тени - Жоржия Кальдера

закрыла уши ладонями, ослабив черное пламя, охватившее меч Верлена. Однако юноша и Сефиза невольно последовали примеру богини, не в силах выносить оглушительный вопль.

На Гефеста обрушилась немыслимая боль – она зарождалась у него в груди и оттуда распространялась по всему телу. Его затягивало в неизмеримо глубокую бездну – куда более страшную, чем та, что поразила его после смерти Ориона. В его разуме постепенно выкристаллизовывалась страшная мысль: он больше никогда не увидит Прозерпину.

До сих пор Гефест полагал, что ему знакомы беспокойство, страх и прочие душевные мучения, присущие существам, наделенным эмоциями. Как же он заблуждался…

В этот миг он понял, что такое истинные моральные страдания, куда более невыносимые, чем самая страшная физическая пытка.

Казалось, его вопли будут бесконечными, как и его горе.

Не в силах контролировать себя, Гефест рухнул на колени перед останками Прозерпины, схватился за живот, согнулся пополам и продолжал отчаянно кричать.

Сефиза и Верлен отступили, пытаясь защититься; две их руки по-прежнему оставались соединенными, так что зажимать уши каждый из них мог лишь одной свободной рукой. Из-под ладони девушки уже текла тонкая блестящая струйка крови. Однако юные влюбленные не могли уйти далеко: путь им преграждали стены черного пламени, созданные Янус.

Сквозь окутавшую разум Гефеста черную пелену отчаяния вдруг пробилась новая мысль: своими криками он в буквальном смысле ранит брата и Сефизу.

Эта мысль подействовала на него как удар тока.

У него в голове зазвучали последние слова Прозерпины, превратив ужасную пустоту в нечто другое.

Нужно уважать ее последнюю волю… Ее самопожертвование не должно пропасть напрасно…

Гефест резко оборвал нечленораздельные вопли и снова ощутил в себе силы подняться.

Он должен любой ценой защитить Верлена и Сефизу – именно об этом просила его возлюбленная перед смертью. У него нет права сдаваться…

По крайней мере, сейчас. Прежде всего нужно отвести молодых людей в безопасное место и отправить Янус обратно в небытие, да так, чтобы она больше никогда оттуда не выбралась…

Между тем богиня опустила руки и вперила в Гефеста яростный взгляд, глаза ее горели золотым огнем. Затем она вновь обратила внимание на Верлена и Сефизу.

– Поскольку вы, похоже, не хотите облегчить мне задачу, я смогу возродить мир даже с помощью одного из своих храмов, – холодно заключила она. Вокруг нас по-прежнему с глухим ревом полыхало пламя. – Все равно в скором времени вас ждет погибель…

Она вскинула руки в почти напыщенном жесте, и черные языки огня взвились высоко вверх, лизнув потолок, так что воздух стал совершенно непригоден для дыхания.

– Прощайте, матушка, – выдохнула Янус, медленно опускаясь на землю. – Пусть Империя Ориона превратится в пепел…

Богиня бросила последний взгляд на Сефизу – та сложилась пополам от кашля, затем повернулась на сто восемьдесят градусов и прошла сквозь вызванное ею пламя.

Сейчас или никогда.

Гефест заставил свой разум замолчать, потому что сознание теперь постоянно его терзало. Он положился только на рефлексы и волю.

Пока Верлен поднимал пострадавшую девушку на руки, пытаясь ее защитить, Гефест воздействовал на окружающую атмосферу, используя те немногие силы, что у него еще остались. Ценой колоссальных усилий ему удалось создать вокруг себя огромный воздушный пузырь, защищенный от бушующего в зале пламени.

Он бросился к двум влюбленным, спеша поделиться с ними созданным им запасом кислорода и уберечь их от огня.

– У тебя при себе ключ, который я тебе дал? – хрипло спросил он Верлена, стараясь не смотреть брату в глаза.

Гефест чувствовал, что его щеки все еще мокрые. Скорбь до сих пор изливалась из него серебристыми слезами, и в ушах по-прежнему звенело эхо его собственного крика.

Он не хотел этого признавать, но немыслимая боль внутри его никуда не делась. Если бы он увидел отражение собственного горя в глазах брата, то неизбежно сдался бы…

Верлен сунул одну руку в карман брюк, другой рукой поддерживая заходящуюся в кашле Сефизу, и вытащил вещицу, которую когда-то создал Гефест.

– Тот солдат, – требовательно проговорил юноша. – Нужно его забрать. Мы не можем оставить его здесь…

Предложение заложить крюк ради ничтожного умирающего легионера, возможно уже сгоревшего в пламени Янус, казалось чересчур опрометчивым, однако Гефест не стал спорить. Если его брат считает спасение бывшего легионера настолько важным, чтобы ради него рискнуть их последним шансом на выживание, – то он подчинится такому решению.

Изо всех сил пытаясь оттолкнуть пламя и удержать вокруг себя воздух, Гефест потащил Верлена и Сефизу к комнатам, отведенным для его пациентов. Туда огонь еще не добрался, но пламя стремительно наступало – еще немного, и оно отрежет им путь. Не теряя ни секунды, Гефест завернул окровавленного бывшего солдата в простыню, потом поднял его на руки, несмотря на слабые протестующие стоны.

Надсадно кашляющая Сефиза расплакалась. Впрочем, они никак не могли остановиться, чтобы дать девушке время прийти в себя. Теперь, когда они забрали выжившего легионера, им требовалось как можно скорее покинуть объятую пламенем преисподнюю, в которую превратился Собор.

Изо всех сил борясь с самим собой, чтобы сохранить свои сверхъестественные способности, Гефест провел двух молодых людей через лабиринт подземелий. Под весом взрослого человека он стремительно уставал. Повсюду вокруг них полыхало пламя – казалось, странный огонь разъедает даже камни…

Неужели главная цель Янус заключалась в разрушении Собора Вечности, так и не достроенного дворца Ориона?

Внезапно Гефест остановился и даже был вынужден опустить на землю свою ношу: в уши ему ударил нечеловеческий голос, звучащий одновременно во множестве тональностей:

– Призываю всех своих божественных детей! Я – Янус, изначальная богиня-мать, не признанная, отвергнутая и преданная Пантеоном, но вновь воскресшая сегодня, дабы свершить наконец последний суд над человечеством! Присоединяйтесь ко мне в моем сражении, Дети Конца, и я верну вам все, что смерть вашего отца у вас забрала!

– Она созывает войска… – хрипло пробормотал Верлен. Глаза его округлились от ужаса. – Нужно ей помешать. Если другие боги решат к ней присоединиться, она станет совершенно неуязвимой!

– Прежде всего нам нужно выбраться отсюда! – прорычал Гефест. Он поднялся, превозмогая охватившую все его тело чудовищную дрожь. – У нас не будет возможности выступить против нее, если мы сгорим