От/чет - Василий Сретенский

За иго я считал благое

И все с любовью принимал:

Чтоб дух покорности, смиренья

И кроткого к себе терпенья

Воззреньем на Кресте питал.

Воззрю на ребра прободенны

Точащи жизни питие: —

Сквозь раны кровью обагренны

Здесь узрю сердце я Твое

Щедрот исполненное вечных,

И Благ, о Боже! безконечных, —

Кто ж благости причастник сей?

Я — червь ничтожный — насекомо,

Гордыней к мятежу влекомо

И против благости Твоей.

Не слезы буду лить искусства,

Иль на мгновение одно

Внезапно тронутого чувства,

Которым свойства не дано.

Росы небесной, животворной:

Не слезы зависти притворной;

Иль в низких что родит душах

Пристрастье к твари непомерно,

Иль малодушие безверно,

Иль месть бессильна, рабский страх.

Такие слезы безотрадны. —

Всещедрый Боже! пред Тобой

Пролью я слезы благодатны

Любви признательной, живой.

Дохнешь — и потекут вмиг воды

Увядшей на лице природы;

Все нову жизнь приимет вдруг.

Полмертвы чувства оживятся;

Душа и тело воскресятся;

Возстанет к свету падший дух.

Тогда, как солнца взор орлиный,

Мой будет, Боже! взор вперен

К востоку Твоея святыни;

И дух желаньем устремлен

К Твоим божественным урокам,

Как странник в жажде вод потокам.

Тогда спасенья чашу я

И хлеб — Твой хлеб приму небесный,

Пролью ручьи в восторге слезны.

Тебе, о Боже! песнь поя.

Ни злата мне тогда сиянье,

Ни блеск честей не будет льстить,

Ни бренных прелестей блистанье:

Мой будет дух горе парить.

И чем путь странника прельщает,

Коль он отчизну вображает? —

Так на земле и я пришлец;

Мое на небесах все благо,

И там — и там мне нет инаго,

Кроме Тебя, любви Отец!

Умом и сердцем погруженный

Во всеобъемлющей любви:

От духа в нову жизнь рожденный

В святой Спасителя крови.

Любить я всех, как братьев, бузу;

Его примера не забуду;

Добро злодеям сотворю.

Благословлю меня клянущих,

И миром встречу брань несущих,

Молитвы за врагов пролью.

Не позавидую лукавым,

Их блеском щастия прельщен;

Но буду ревновать я правым,

Их светом доблестей пленен;

Не для своей корысти, славы

Священны соблюду уставы,

Но имя чтилось чтоб Твое.

Моя же будет честь, блаженство,

Ты, Боже! благ всех совершенство,

Ты, все сокровище мое.

Так! все тогда мир обещает

Неоцененно благо — мир;

Все радость чисту предвещает.

Когда разрушит мой кумир, —

Мне вера ставит наказанье

Твое всеждущее дыханье;

Когда своим мне Духом Ты

Растленну обновишь природу,

Душ чистых возвратишь свободу

И дар невинной простоты.

Тогда не буду утешений

Нигде, кроме Тебя, искать:

Моих источник услаждений —

Твоя лишь будет Благодать.

Меня зол не потопит море.

Возстанут тучи бед — и вскоре

Разсеет их Твой луч един, —

Одно мое воспоминанье,

Что я Твое есмь достоянье,

Что Ты Отец — и я Твой сын.

Душе заграда только вера,

Жить буду, Твой закон храня;

Ты искушенный выше меры,

Отец! не нашлешь на меня.

Паду — и в тот же миг восстану,

Весь пред Тебя в слезах предстану;

И взор опять Твой — быв прощен

Во свете узрю лучезарном,

И буду в сердце благодарном

Любовью большей распален.

Твою испытывая благость

В моих падениях Творец!

Мою в Твои щедроты слабость

Повергну вовсе наконец,

И весь Твоей предамся воле.

Не будет мне закона боле,

Кроме Твоей любви святой;

Пророка и его науку

Приму, Твою лобзая руку,

Утешен тем, что весь я Твой.

Меня не позабудешь, Боже!

Наука преблаженна, да!

Пойду ль, возлягу ли на ложе,

Со мною будешь Ты всегда.

Ты свет — я озарюся светом;

Ты истина — Твоим советом

Наставлен, буду вечно жив;

Ты свят — я освящусь Тобою;

Ты благ — спасусь Твоей судьбою,

Путь правды верой совершив.

Чем дальше мысли углубляю

В сокровище Духовных благ:

Творец! тем больше ощущаю,

Сколь беден я и слеп и наг.

Твои ж щедроты неизследны,

К Тебе зову из мрачной бездны:

Пошли мне Духа Твоего.

Он там, где хощет, жизнью дышит;

Сердцами кротко к благу движет:

Он жизнь, Он есть душа всего.

Коль узники так жаждут света

В последние их уж часы,

Или земля под зноем лета

Прохладной вечера росы,

То умираю я от жажды.

Твоей я жажду света правды,

Дождя Твоих, о Боже! благ,

Твоим был обнадежен словом. —

Поставь меня во свете новом,

И ороси иссохший прах.

Пол читал поэму так, как он обычно это делает: медленно, пережевывая каждое слово своими большими губами, закладывая ее на хранение.

— А знаешь что? В таком виде она производит впечатление. Не скажу точно какое, но производит. Давай доведем дело до конца и посмотрим, что он там зашифровал.

— А как мы это сделаем? Стрелки вниз и вверх, положим, указывают на то, сколько надо отсчитать строк или строф.

— Строф, строки, через точку.

— Пусть так, но у нас нет точки отсчета.

— Как нет? А это вот: «от рождения». Находим в поэме «рождение» и начинаем отсчет. Но сначала пронумеруем строфы, а то автор не озаботился.

Мы так я сделали, но слова «рождение» в поэме не было.

— Ничего страшного. — Пол, похоже, воспринимал наше занятие как квест. — Нет таких крепостей, которые нельзя было бы взять с помощью глотка «Famouse Grouse». Строфа 8. «Перероди меня, Зиждитель». Строфа 18. «Души растленной к возрожденью».