Длинная Серебряная Ложка - Кэрри Гринберг

* * *

— … А потом Виктор сообщил, опять же письмом, что назначает дату свадьбы на середину лета. Тогда Берта поняла, что уже никогда не будет свободной. Вот такая сказочка.

Она пытливо посмотрела на пациентку.

— Мавануи, — вдруг сказала та.

— Что, простите?

— Меня так зовут — Мавануи Эммелина Грин. Я племянница английского посланника в Вене. А вас, фроляйн Лайд?

— Берта Штайнберг, — сказала сиделка.

— Это хорошее имя.

И сиделка заплакала.

Еще долго никто не отваживался заговорить. Молчание распухло, будто мокрая вата, расползлось по углам и заполнило всю гостиную, тяжело наваливаясь на друзей. Да и что тут скажешь? Уолтер почему-то подумал про американских плантаторов, которые иногда продавали своих детей, прижитых от рабынь. Бесчеловечный поступок! А тут ведь точно такая же ситуация, он продал свою дочь! Но глядя на герра Штайнберга, который с понурым видом рассматривал ковер, англичанин испытал приступ жалости. Фабрикант отнюдь не казался самодовольным. Видно было, что мучается. Ну а разглядывание ковра, бордового с аляповатыми зелеными цветочками, и вовсе казалось актом умерщвления плоти.

— Если тот вампир вам настолько ненавистен, почему вы решили устроить Бал? — не выдержал мистер Стивенс. — Чего тут праздновать? Тут плакать надо! Или это он вас заставил?

— Нет, насчет Бала — это моя идея. Из-за колбасы.

— ?!.. то-есть…?!?!?!

— Вы разве не знаете, что я занимаюсь производством кровяной колбасы? Между прочим, лучшей во всей Европе.

— Она тут при чем?

— Ох, мы сейчас все объясним! — заулыбался Леонард. Штайнберг-старший тоже улыбнулся, но как-то криво. — Дело в том, что мы хотим спасти мир!

— С помощью колбасы?! — возопил Уолтер. Кажется, еще ни в одном сценарии гибели или спасения мира колбаса не фигурировала.

Не дав сыну и рта раскрыть, фабрикант выпалил.

— Дело в том, что не все вампиры употребляют человеческую кровь. Некоторые ее не пьют, потому что иначе их сыновья грозятся собрать чемоданы и уйти на все четыре стороны… В общем, по этическим соображениям. Кроме того, даже те вампиры, которые ни в чем себе не отказывают, иногда любят полакомиться кровянкой. Для нас это… ну… что-то вроде шоколада. Вкусно, но долго на ней не протянешь…

— Еще как протянешь! — возмутился Леонард.

Штайнберг вздохнул и окинул взглядом гостей, ища сочувствия, но так и не найдя его, продолжил.

— Так вот, я решил пригласить как можно больше вампиров, а заодно и порекомендовать им мою колбасу. Устроить презентацию, потому что реклама — это двигатель торговли. Представляете, как взлетели бы продажи!

— Но на самом деле мы все это затеяли, чтобы спасти мир! — упрямо повторил сын. — Если вампиры узнают, что существует такая вкусная альтернатива человеческой крови как наша колбаса, они перестанут убивать. Так ведь?

— Конечно, Леонард, — произнес Штайнберг тем сочувственным и отчасти снисходительным тоном, каким маленьким детям объясняют, что золотая рыбка, плавающая кверху брюхом, на самом деле крепко спит.

Леонард подмигнул Уолтеру. Тот не знал, что и сказать.

— Я даже доходы приблизительно вычислил, — продолжал Штайнберг. — Набегала приличная сумма! И надо же случится такому огорчению. Как, ну как Берта посмела меня подвести? Теперь гостям никакая колбаса в рот не полезет, когда они узнают, как мы оскандалились. А уж как сам разъярится!

— Что ж, давайте думать, как нам обороняться от жениха, — сказала Гизела. — Уолтер здесь главный специалист по вампирам. Вот увидите, он что-нибудь предложит.

Штайнберг скептически обозрел англичанина.

— Конечно, конечно! — сказал Уолтер чтобы потянуть время, потому что ничего толкового ему на ум пока что не приходило. — Но для начала хочу уточнить кое-какие моменты. Скажите, как вампиры реагируют на просыпанную крупу? — задал он давно беспокоивший его вопрос. Уж больно странной казалась эта версия. Он запустил руку в карман и швырнул на пол пригоршню проса, которое, даже после неудачного эксперимента, продолжал носить с собой.

Взглянув на просо, вампир побагровел от негодования.

— Ну и манеры у вас, юноша! Прийти в гости и сразу напакостить! Да я вам от дома откажу! Немедленно соберите эту гадость! Все 119 зерен.

Эвике, стоявшая в сторонке, проворно начала собирать зернышки, время от времени задирая голову и вслушиваясь в разговор.

— А чеснок?

— Не выношу, — отрезал Штайнберг. — Но приходится добавлять его в ту колбасу, которую мы продаем смертным. Крестьяне любят, чтоб чесночку было побольше. Говорят, он перебивает ее естественный вкус.

— Но зачем вы посадили его в саду?

— Уже и по саду моему успели потоптаться? Экой прыткий! А посадил я чеснок на случай, если кто-нибудь из его приспешников проникнет к нам через забор. Мало ли что ему взбредет в голову.

— Значит, боярышник и шиповник тоже отпугивают вампиров. Но к чему надписи?

Фабрикант раздраженно пожал плечами.

— Потому что эти растения действуют на нас в фольклоре. Но для того, чтобы испугаться боярышника, нужно знать как он выглядит. Представьте себе вампира, который родился в большом городе, а с ботаникой знаком только по горшку с геранью на бабушкином окне. Думаете, такой поймет, что перед ним боярышник? Держите карман шире! Зато как прочитает надпись, сразу же испугается — все чин чинарем. Есть еще вопросы?

— Нет, кажется.

— А предложения? Тоже, небось, нет? Я так и думал. Видите ли, господин англичанин, все ваши штучки не годятся в нашей ситуации. Нам ведь не обороняться от него нужно — он так силен, что при желании одним пальцем всех раздавит — а перехитрить его. Это тоже невозможно. Мы застряли в сказке, где только он знает все правила.

— Ничего, Уолтер ведь этнограф, — сказала виконтесса. — Он должен разбираться и в сказках. Ты ведь поможешь, Уолтер?

Мистер Стивенс понял, что настал его звездный час. Иными словами, все астероиды сейчас посыпятся на его многострадальную голову.

— Ваша история напоминает сказку про Румпельштильцхена, — начал он. — Это та, где гном помог девушке спрясть золотую нить из соломы в обмен на ее первенца. Когда же девушка вышла замуж за принца, гном вернулся и потребовал платы. В конце концов, он сжалился нам бедняжкой и пообещал отказаться от своих притязаний, если она угадает его имя за три дня. Ей удалось подслушать, как гном пел песенку, в которой и упоминал свое имя. Так он проиграл этот спор. Следовательно, если вы узнаете его имя, он не станет вам более досаждать.

— Гениально! — воскликнул Штайнберг, направляясь к окну. — Потрясающе, никогда бы не додумался! — он закрыл окно и даже задвинул шпингалет, после чего обернулся к Уолтеру. — А зовут моего кредитора Виктор де Морьев. Спросите, откуда я это знаю, и я отвечу — потому что он оставил мне свое имя и адрес. Невнимательно слушаете, молодой человек. Вам, как исследователю, это минус.