Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф

Каким-то образом мы потеряли Италию.

Что-то изменилось в мировой истории, и, держу пари, изменения эти связаны с нашим чертовым реалити-шоу. Я пока этой связи не вижу, но она есть.

Камеры повлиять не могли. Камеры только наблюдают, не вмешиваясь в происходящие события.

Но камер нам было мало, и мы послали туда человека. А человек не может стоять в стороне. Он все равно куда-нибудь влезет.

Куда влез полковник Трэвис? Что он сделал такого, из-за чего Эней не сумел пережить Троянскую войну?

Будут ли еще сюрпризы?

И самый главный вопрос, который волнует меня куда больше остальных. Если изменения произошли незамеченными для всего мира (а это, судя по всему, именно так), почему их заметил я?

Если Рима не было изначально и даже поисковые компьютерные системы не могут найти никаких аналогов этому сочетанию букв, как я могу помнить о его существовании? О существовании несуществующего?

Быть может, все куда проще? Быть может, это я сошел с ума?

Интересно, а полковник Трэвис помнит об Италии, которой он каким-то образом положил конец?

Полковник Трэвис

Вечером Гермес явился не один. С ним был его родич, сын Лаэрта и Антиклеи, внук Аркесия Островитянина и Автолика Гермесида, правнук Гермия Психопомпа и, получается, праправнук самого Зевса.

У дальнего потомка Зевса была амфора с вином. Сын Зевса принес чаши.

Они не стали материализовываться из воздуха, вошли, откинув полог, как всякие приличные люди.

В присутствии бога вино на землю лить не стали. Так, качнули чашами в его сторону и пригубили. Гермес тоже хлопнул рюмашку, после чего потек разговор.

— Что, один не справишься? — усмехнулся я, салютуя Лаэртиду. — Подмогу привел?

— Справлюсь, — сказал Гермес. — Просто вдвоем тебя убедить будет куда легче. Видишь ли, все, что я сейчас расскажу тебе, я уже рассказывал однажды своему правнуку.

— Только я так ничего не понял, — хмыкнул Лаэртид.

— Троянская война — это не только человеческая война, — сказал Гермес. — А империя, которую собирается строить Агамемнон, нужна не только самому Агамемнону.

— Кому еще? — спросил я.

Гермес ткнул пальцем в небо:

— Папе.

— Он тут с какой стороны?

— Сверху, — сказал Одиссей. — Папа у него всегда сверху.

— Брось свой казарменный юмор, внучок, — сказал Гермес. — Скажи мне, Алекс, в твоем мире есть боги? Не какие-то абстрактные понятия, а такие боги, как я или Аполлон? С которыми можно поговорить или… подраться?

— Нет, — сказал я.

— А вы верите, что они существуют?

— Нет, — сказал я. — Они не существуют, потому мы в них и не верим.

— Вот она, глубокая теологическая ошибка, — сказал Гермес. — Причем самая глубокая из всех возможных. Ты неправильно построил свою фразу, Алекс, надо бы с точностью до наоборот. Вы в них не верите, потому они и не существуют.

— Даже так?

— Именно. Чем питаются боги?

— Нектаром и амброзией.

— Так говорят о богах Олимпа. А чем питаются боги Валгаллы? Обычной человеческой пищей, а боги Индии пьют сому. Но я сейчас говорю не о той пище. Вера в них людей — вот что поддерживает существование богов на самом деле.

— Любопытное заявление, — сказал я. Проходимец слишком хорошо знает географию, для местечкового идола я имею в виду. — Значит, человек первичен?

— Яне знаю, что первично, — сказал Гермес. — И, предвкушая твой следующий вопрос, я не знаю, кто создал мир. Меня тогда, знаешь ли, еще не было. Может быть, люди появились одновременно с богами, может быть, между ними был заключен какой-то договор… Суть сейчас не в этом. Это очень сложный вопрос, и зависимость богов от веры даже сами боги осознали лишь недавно. Вопрос вот в чем. Бог может существовать только на той территории, где в него верят.

— Немного не понял, — сказал я.

— Эллада, — сказал Гермес. — Боги Олимпа могут чувствовать себя богами только в Элладе. Ну или, как видишь, в Троаде. В Черной Земле — так ахейцы называют земли, известные тебе как Египет, — верят в своих богов, и богам Олимпа нет туда хода. Там правят бал Ра, Осирис Анубис, Сет, Гор и прочие парни. Раньше мы считали, что так египтяне называют олимпийцев, но мы ошибались. Мы не можем проникнуть туда, за несколькими исключениями, следовательно, египтяне верят не в нас.

— О каких исключениях идет речь?

— Бог может проникнуть на те земли, где есть хотя бы один человек, который в него верит. Конечно, он не способен захватить с собой все свои божественные атрибуты и может лишь наблюдать, делать выводы.

— А что это за люди, которые вам так помогают?

— В данный момент речь идет о купцах.

— Миссионеров засылать не пробовали?

— Как раз сейчас и пробуем, — сказал Гермес. — Наш главный миссионер — ваш вождь вождей, а с ним еще семьдесят тысяч миссионеров поменьше.

Реалити-шоу «Троя»

Презентация проекта

Интервью с создателями

— «Ассошиэйтед пресс». Вопрос мистеру Картрайту. Изобретение темпорального туннеля — это огромный прорыв в науке, и, как мне кажется, он не должен принадлежать какому-то одному человеку, пусть даже тот и полностью финансировал исследования. Вы так не считаете?

— Конечно же я тоже так считаю. Но ведь я не просто человек, я — бизнесмен, и я должен оправдать свои расходы. Уверяю вас, как только они окупятся, я тотчас же передам изобретение в руки ученых всего мира. Хочу только заметить, что никакой практической ценности оно не несет. Мы можем проникнуть в прошлое лишь для наблюдения, изменить ход истории мы не в силах. Мы не способны влиять на ход событий, отравить Гитлера или Сталина, отменить создание ядерной бомбы мы не в силах. Мы можем только смотреть, изучать, анализировать. Полагаю, с помощью темпорального туннеля мы сможем пролить свет на некоторые белые пятна в истории человечества.

— Узнать наконец, кто убил президента Кеннеди?

— Да, мы сможем посмотреть, что на самом деле произошло в тот день в городе Далласе, штат Техас, и так ли уж виновен Освальд, как это принято считать.

— «Таймс». Вопрос главному режиссеру. Героев вашего шоу озвучивают профессиональные актеры?

— Да. Сначала мы получаем компьютеризованный перевод, потом его дублируют профессиональные актеры. К слову, все люди, занятые на проекте, свободно разговаривают на древнегреческом. Гипноз в наше время творит чудеса.

— Вы собираетесь показывать все десять лет Троянской войны?