Окно в Полночь - Дарья Гущина

— Спасибо, Сай, — я улыбнулась. — Ты со мной в подвал?

— Конечно.

Я отправилась умываться и, пока чистила зубы, думала. Парень — писец, и я — писец. И связь у нас двусторонняя. Он закомплексовал и зацепился за меня, но тогда бы… Тогда бы я писала о нём, и все. И он бы в мою жизнь не лез. Значит, и я когда-то зацепилась за него. Когда? Да когда угодно. Я даже не помню, когда он в первый раз мне привиделся. Наверно, приснился по малолетству, понравился — а детям свойственно выдумывать себе… друзей. Внутренних собеседников, которым можно рассказать о том, что не доверишь никому, ибо засмеют, обзовут или… Вот и выдумала на свою голову. Правильно Муз сказал — дура. Но если бы я знала, кем являюсь…

— Ты там не утонула? Чай согрелся!

Я выключила воду и вытерла лицо полотенцем. А раз он летописец, то ждал, пока я подрасту — пока наберётся достаточно интересных событий прошлого, чтобы их хватило для работы. Установил в детстве связь и наблюдал, искал подходящий момент. И ведь сумел просочиться в мою жизнь именно сейчас, когда я закончила последний роман и решила отдохнуть, ничего не выдумывая и ни за что не держась… Я вышла из ванной, на ходу переплетая косу. Интересно, а если удалить написанное от греха подальше?.. Видимо, не зря наши великие классики рукописи жгли…

— О чём думаешь? — Сайел сидел на подоконнике и чесал за ухом довольного и, судя по сытой морде, накормленного кота.

Муз, тихо всхрапывая, по-прежнему спал, завернувшись в тюль.

— О том, что дописывать придется, — я достала из холодильника бигус. — Уничтожай — не уничтожай… «Обмороки» и сны никуда не денутся. Ведь так?

Саламандр кивнул:

— Так. История всё равно будет проситься, а зов — стучаться.

Я поставила кастрюлю на стол. Бабушка, как же ты мне нужна, как мне не хватает знаний…

— О, какой поворот!

Поставив тарелку с бигусом в микроволновку, я оглянулась. На краю стола, рядом с кастрюлей, лежала папка. Старая и потертая, советских времен, с темными засаленными завязками и суровой надписью «Дело № 45». А сколько их ещё внизу таких, папок, в смысле… Они были разбросаны по всем комнатам, я стопками их перетаскивала…

Любопытство жгло, руки чесались, но есть хотелось больше. Быстро съев бигус, помыв посуду и сварив кофе, я аккуратно стерла с папки пыль, развязала тесёмки и достала несколько мятых листов. Исписаны ручкой и карандашом, строчки кривые и косые, стрелочки с полей к словам. А почерк — ещё хуже, чем у меня. Но разобрать можно. Саламандр, судя по фальшиво-равнодушной физиономии, изнывал от любопытства, но стоически молчал. Баюн принюхивался к папке, но покидать тёплый насест не спешил.

— Ну, что там? — Сайелу наконец надоело рассматривать морозные узоры на стекле и ублажать наглого кота.

— Пока разбираюсь…

Я рассеянно перескакивала через несколько слов, ища разборчивые, но как только осилила один абзац… М-мать, не может быть…

— Вася! — требовательно напомнил о себе саламандр, и я молча сунула ему первый прочитанный лист.

И взялась за следующие. И чем больше читала, тем больше паниковала. Этого просто не может быть… Это… моя история. То, что я пишу сейчас.

— Вась… — Сайел неуверенно кашлянул. — Васют, ты только… не волнуйся.

Вот зря он это сказал. Я всегда начинаю нервничать, когда слышу волшебное «не волнуйся».

— Звезда в шоке… — я отложила мятые листы на стол и задала риторический вопрос: — Как думаешь, бабушка могла завещать мне своего «героя», а? Вместе хатой, набросками и… — я вспомнила свои сны. — Я наблюдала за ним, писала его прошлое, но, может быть, тогда, на моём месте, была бабушка, и именно с ней он разговаривал? И за ней, как за тенью, шёл?.. Сай?..

Он не успел ответить. В дверь позвонили. Я вздрогнула. Саламандр напрягся, прищурился и расслабленно кивнул:

— Открывай. Это твой сосед, Борис.

В дверь снова позвонили. Коротко и деликатно. А я — в пижаме.

— Одну минутку!..

Я быстро завернулась в халат и открыла дверь. Дядя Боря стоял на пороге и посматривал на наручные часы. При виде меня тихо кашлянул, а я удивленно улыбнулась. Сосед был гладко выбрит и аккуратно причёсан, одет в костюм с галстуком и расстёгнутую дубленку, пах парфюмом и явно собирался… в гости. И не узнать его без потертого пуховика и спортивных штанов-то.

— Василиса, с наступающим! — и, улыбнувшись торжественно, протянул мне пакет.

— Ой, проходите, не через порог же!.. — спохватилась я.

Дядя Боря скромно остановился на коврике и вручил подарок:

— Держи. Как филолог — филологу.

— И только филолог может подарить филологу хорошую книгу, — улыбнулась я, ощупывая пакет, и вспомнила: — Ой, я же у вас книги брала…

— Сейчас не возьму — уезжаю на все праздники, — весело пояснил сосед и положил на комод ключи от хаты: — Цветы польешь?

— Конечно.

Я же никуда не еду. И отпуска у меня точно не будет.

— А дома-то чего? Вечер тридцатого декабря — пора корпоративов, — и дядя Боря мечтательно улыбнулся: — Эх, молодость… Или позже поедешь?

— Да я… — промямлила смущённо. — Да я не…

Я вообще «не». И никуда «не». Куда уж в таком состоянии… Мама увидит — всё поймет, и я расколюсь при первом же ласковом «Доча, что случилось?». И даже если мама знала, кем была бабушка… Я не хочу, чтобы она узнала, кто унаследовал дар. Не сейчас. Сейчас — забиться в угол и понять, как выжить. Да и вдруг среди коллег — сущность?..

Видимо, на моей физиономии отразилось смятение, и дядя Боря, о чём-то своем догадавшись… покраснел.

— Вася, дочка, извини… — сконфузился он. — Давно один живу, а у вас, женщин… непредсказуемостей столько… с которыми никуда и ни-ни…

Я невольно улыбнулась:

— Ничего, дядь Борь. Трезвыми коллеги давно надоели, а на пьяных точно не хочу смотреть. А Новый год с семьёй встречу.

Почти с семьёй. Саламандр, Муз, Баюн, «герой» и — птеродактиль, куда же без него. Кстати, может, он всё-таки девочка? А то развелось вокруг мужских персонажей, хоть соли, хоть маринуй…

— Дело хозяйское, — согласился сосед и осторожно попятился: — Ну, бывай, дочка. Отдохни, как следует.

— Обязательно, — улыбнулась я. — Спасибо, дядь Борь! С наступающим!

Закрыв дверь, я быстро залезла в пакет с подарком. И хмыкнула. «Мастер и Маргарита» — в шикарном подарочном оформлении. Мне стало неудобно. Отпустила без ответного подарка, которого нет… Но ладно. В конце концов, если от души, то не обязана… Я положила книгу под ёлку, в общую гору подарков, и улыбнулась криво завернутому солнечно-жёлтому свертку от Варюшки. И открыть бы, и настроение поднимется… Но нет. Оставлю его на самое жуткое время, не дай бог, конечно… А пока…