Морской лорд - Вирджиния Кантра

Его серебристые глаза сияли на резком, осунувшемся лице.

Ее сердце сжалось. Что-то произошло, подумала она. Хорошее? Плохое? Она вспомнила, как встала на колени рядом с ним и собакой…

Люси облизала губы.

— Мэдэдх?

На лице Конна вспыхнуло выражение облегчения.

— Он здесь, — сказал Конн.

Собака уткнулась мордой в Люси, виляя хвостом. Инстинктивно, Люси вытянула руку, принимая ладонью нежные, влажные поцелуи. Она потрепала собаку по голове, похлопала грязный, покрытый коркой засохшей крови бок.

Люси заморгала. Раны пса будто испарились.

— Я не… — Понимаю.

— Ты исцелила их обоих, — сказал Конн, внимательно наблюдая за ней. — Мэдэдха и Йестина.

Она почувствовала пустоту в груди. Кровь стучала в висках.

— Я не делала этого…

Она замолчала, вспоминая огромную золотую волну, порыв силы слишком могучей, чтобы сдержать или контролировать ее.

— Йестин подбежал к тебе, когда ты упала, — продолжил Конн, с бледным от волнения лицом. — И когда он прикоснулся к тебе, его раны излечились.

У Люси пересохло во рту. Она не могла говорить.

Йестин встал перед ними на колени, его побелевшее лицо переполняли эмоции. Он взял ее мягкую влажную руку в свою невредимую руку — Люси заметила черные полумесяцы крови у него под ногтями — и прижал ее пальцы ко лбу.

— Тэргэйр ингхин[2], — сказал он, задыхаясь от волнения.

Люси закусила губу.

— Гм.

Слова Йестина многократным эхом отразились от скал, были подхвачены и повторно произнесены несколькими людьми — хранителями — стоящими рядом. В ожидании. Чего они ждали? Она узнала Гриффа, который улыбнулся ей со сдержанной гордостью, и высокого человека со светлыми волосами с проседью, который называл ее племенной кобылой Конна.

Она задрала подбородок. Он посмотрел на нее в ответ. Его глаза были золотистыми, как у Йестина. Странная мимолетная улыбка коснулась его губ прежде, чем он склонил голову.

Она сжала пальцы в мохнатой шерсти Мэдэдха.

Грифф выступил вперед. Он не преклонял коленей, как Йестин. Но он поклонился и также поднял ее руку, коснувшись пальцами своего лба.

— Тэргэйр ингхин.

— Только не начинайте опять, — умоляюще сказала Люси.

— Он делает тебе честь, — раздался голос Конна позади нее.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Почему? Что они говорят? Что это означает?

— Ты — дочь Атаргатис.

— И что? — спросила Люси, сбитая с толку. — Мы это и раньше знали.

— Обещанная дочь, — серьезно объяснил ей Конн. — Тэргэйр ингхин. Та, которой предсказано изменить равновесие сил и спасти наш народ.

Люси натянула плотно облегающее бирюзовое платье. Ей не понравилось, как Конн смотрел на нее — не как на женщину, с которой он хотел бы спать, а как на загадку, которую он так до конца и не разгадал.

Он растянулся на роскошном кресле, похожем на трон, по другую сторону от камина в их спальне, наблюдая за ней из-под густых черных ресниц.

До того как живущие в замке люди засуетились вокруг нее с горячей водой, полотенцами и чаем, Конн куда-то исчез. Они обращались к ней «леди» и «тэргэйр ингхин», но она не знала никого из них. Кера казалась потрясенной, а Рот — подавленным. Никто из прислуживающих Люси людей не подбадривал ее, как, возможно, сделал бы Конн, не дразнил ее, как Йестин, и не отвечал на ее вопросы, как Грифф.

Она поняла, почему Конн испытывал потребность скрывать свои чувства в присутствии хранителей. Поняла и возмутилась этому.

Теперь, когда Конн наконец был здесь, она чувствовала себя еще одним пунктом в «Списке его текущих дел».

Небо за окнами башни пылало розовым и оранжевым, яркое, как песчаные розы на пути домой.

Она просила его предоставить ей больше времени.

Но никакого времени просто не было. Прошлые несколько дней — драгоценных, совершенных, ярких, цельных — проскользнули сквозь пальцы, словно нитка отборного жемчуга. Теперь же, нить была перерезана и она могла только попытаться ухватить то, что было между ними, пока это не стало историей.

То, что было между ними…

Она не была его племенной кобылой, что бы ни говорили те хранители. Она была… кем? Кем он видел ее теперь? Чего он хотел от нее?

Его волосы были темными и блестящими после ванны. Лицо приняло обычное, непостижимое выражение. Несмотря на его вытянутые ноги и полузакрытые глаза, она чувствовала, что от Конна исходила напряженность, как тепло — от камина.

— Сколько тебе было лет, — тихо спросил Конн. — Когда ты начала бояться моря?

Беспристрастная мягкость его тона разрывала ее на части. Она обняла себя за локти.

Я не… — Помню.

Эта ложь не сорвалась с ее губ.

Сегодня она отпугнула демонов. И уж конечно, она сможет выдержать несколько воспоминаний?

Она посмотрела в лицо Кона, суровое в своем величии. Она могла, по крайней мере, попытаться быть достойной его и своего нового титула.

— Одиннадцать, — отрывисто сказала она. — Мне было одиннадцать лет.

— Сложный возраст.

Она моргнула, пытаясь представить бессмертного лорда моря одиннадцатилетним мальчишкой.

— Ты это помнишь?

Блеск, на мгновение появившийся в его серебристых глазах, снова сделал Конна похожим на ее возлюбленного.

— У нас в Убежище есть — были — дети, — напомнил он ей. — Многие из них появились здесь в таком возрасте.

— Значит, ты представляешь себе как это — быть одиннадцатилетней девочкой.

Он не ответил.

— Я понимала, что взрослею, — сказала Люси. — Я знаю, что быть подростком — отстой. Но в то время как другие экспериментировали с лаком для ногтей, тренировались носить лифчики и втихаря покуривали в лесу, я пыталась готовить обед и получать хорошие оценки, чтобы иметь возможность поступить в институт, как Калеб. Он ушел, мои друзья изменились, и я ненавидела все это.

— Тебе не нравятся перемены.

Она вертела в руках пояс от платья.

— Не совсем. Я имею в виду, что пока все остается по-прежнему, ты знаешь, чего ожидать, правильно? Ты, в каком-то смысле, контролируешь ситуацию. Даже если чувствуешь себя несчастной.

— Тебе не нравятся перемены.

— Это как раз то, что я только что… — она отпустила концы своего пояса, осознание открылось ей так внезапно, словно пропасть разверзлась в груди. — О.