Змеиный хвост - Таис Буше

— Она моя, — тихо прорычал Эрсах. — Она. Только. Моя.

В глазах Эйгала вспыхнули искры триумфа.

— Я дам свое разрешение, когда Августа сама попросит меня об этом.

Эрсах захлебнулся словами, ругательства застряли в горле, как рыбные косточки. Но их разговор все равно прервали — одна из наложниц Мейшу, склонившись перед аттером, тихо сообщила, что сейше Сареффа в тяжелом состоянии, и господину атту следует немедленно последовать за ней.

Веселость Эйгала как рукой сняло, он кивнул Эрсаху, чтобы тот немедленно покинул стол. Эрсах же, как только двери столовой закрылись за ним, сразу же прикрикнул на девицу, чтобы не мельтешила, а бегом отвела его к Ави.

Но когда он вошел в собственный кабинет во дворце аттера, то замер в проходе, пытаясь понять происходящее.

Ави страстно выгибалась под...

— Теперь вы можете быть уверены в истинных чувствах вашей сейше, мой атт, — голос Мейшу был вкрадчив и сладок, и доносился из дальнего темного угла кабинета. Жрец сидел на подушке, скинутой на пол, и перебирал бусины на браслете, подсматривая за... ними. Эрсах так и не мог понять, как назвать действие, что развернулось перед его глазами.

Ави обнимала его. Она позволяла целовать себя. Позволяла ласкать, выстанывая его имя. Ави хотела его и готова была отдаться.

И Эрсаху было плевать, что все это лишь в голове его сейше, что так умело вынул наружу Мейшу. Она думала о нем. Мечтала... Раз Эрсах пришел в ее фантазиях. Даже его змеиного хвоста Ави не боялась, смело оплетая им себя в своей порочной фантазии.

— Я вырву тебе глаза, Мейшу, если ты посмеешь хоть еще раз провернуть такое! За то, что опоил мою сейше, ты будешь клеймен.

Мейшу плавно встал с подушки. Звякнули бусины, и морок, отчетливый и яркий, развеялся, оставляя лишь Ави, всю вспотевшую и изнывающую от боли в теле.

— О нет, атт Сареффа. Я бы никогда не посмел навредить такому сильному и чистому созданию, как ваша сейше. Тот, кто это сделал, ядовитая дрянь, посмевшая попрать наши законы. Я знаю, что вы не высокого мнения обо мне, ибо в тяжелые скорбные дни я не нашел нужных слов для вашего разума, мой атт. Но и я не позволю смешивать себя с грязью. Я открыл сознание вашей сейше для того, чтобы узнать истину. И теперь могу поздравить вас с ней. К сожалению, вместе с радостью, вы привезли в наш дом и зло, которое вряд ли оставит попытки навредить. Сейчас Ави нужна ваша помощь, а я пока исследую ее кровь, и сообщу обо всем нашему аттеру. Попробуйте хоть иногда доверять другим, Эрсах, — Мейшу сжал предплечье Эрсаха и бесшумно покинул кабинет.

Как только они остались одни, Эрсах скинул верхний китель и кинулся к Ави. Она вся горела от сексуального голода. Только сейчас до Эрсаха дошло, что вся комната пропитана яблочным ароматом его Ави. Она жаждала секса. Тот, кто ее опоил, знал точно, что добавить в напиток. Только явно не ожидал, что все закончится так.

Эрсах сдернул ажурные лосины, разрывая тонкую ткань пальцами, стянул трусики и притиснулся, ощущая кожей жар. У него стояло колом. Он наклонился к лицу и принялся целовать. Глаза у Ави были мутные, больные. Великий космос, как же ей сейчас было больно.

— Потерпи, моя хорошая, я сейчас... Я помогу.

Эрсах попытался проникнуть в разум Ави, но там все было занавешено тонкой органзой, сотни рядов ткани, что укрывала сейчас ее мысли. Поэтому он решил, что самое лучшее сейчас — это удовлетворить желания ее тела.

Он направил член и медленно вошел. Стенки обволокли его, как плотная перчатка, а мышцы сократились, приятно сжимая ствол. Внутри было еще жарче, и несмотря на обилие смазки, Эрсах боялся двигаться резко, хотя хотелось начать вколачиваться. Какая же Ави была...

— Сладкая, — прошептал ей в губы Эрсах. — Ты моя сладкая.

Он все-таки вошел до упора, медленно вышел, но тут Ави громко вздохнула, будто выныривая из водной пучины, распахнула ясные глаза, словила испуганный взгляд Эрсаха и прижала его ногами к себе, заставляя снова войти резко и до упора. Она вцепилась в него и руками, прижимая к себе. Из глаз полелились слезы.

— Не отпущу, — сорванным голосом прошептала она, а Эрсах сглотнул и провел рукой по волосам, наслаждаясь их мягкостью.

— Я никуда не уйду, — ответил он и поцеловал нежно. Раньше он думал, что в сексе между партнерами нежность — это худшее, что может произойти. Секс — это война, это битва и смерть. Должна быть страсть и огонь, но только не нежность.

Но сейчас в нем что-то изменилось, развернулось, расправилось, отпустило.

Ави ответила ему с такой же нежностью, и Эрсах впервые захотел растянуть соитие. Он входил медленно с оттягом, заставляя Ави стонать и прогибаться, в попытке насадиться больше. Это почти медитативное скольжение превращало их акт любви в настоящее таинство, с каждым витком поднимая все выше и выше. И только, когда Эрсах почувствовал, что Ави готова, отпустил себя, ускорил ритм, вбиваясь в нее до громких шлепков. Кончили они вместе. Аромат яблок и его семени растекся по кабинету, навсегда оставляя метки. Теперь Эрсах будет вспоминать, как впервые взял свою сейше на этой софе. И ему захотелось повторить все не один раз!

Он лег на вздымающуюся грудь Ави, которая так и осталась укрыта туникой, и прикрыл глаза, слушая ее сбившейся пульс.

— Тебе лучше? — спросил Эрсах.

Ави ответила не сразу, явно прислушиваясь к себе. Она перебирала пальцами короткие волосы Эрсаха и не спешила прогонять его с себя, хотя ведь наверняка он придавил ее.

— Намного лучше. По крайней мере, я не хочу отдаться первому встречному, — с горькой усмешкой ответила Ави, и Эрсах моментально поднялся с нее, а затем притянул к себе.

— Ави, я показал себя не с самых лучших сторон. Собственно, я показал тебе еще не все свои говнистые черты, — честно признался Эрсах. — Уверен, ты не раз успеешь обидеться на меня. Но я верю тебе. И знаю, что семья для тебя не пустой звук. Поэтому не смей думать, что ты в чем-то виновата. Я найду того, кто опоил тебя. И убью. И да, это одна из моих плохих черт — я не оставляю врагов в живых.

Ави коснулась пальцами его скулы, а следом приблизилась и поцеловала. И Эрсаху этого было достаточно для того, чтобы наконец-то впустить Ави в свое зачерствевшее сердце. Позволить себе быть нежным.

Это была четвертая попытка. И снова абсолютно провальная. Рейн заскрежетал зубами, когда спустя положенный срок получил оповещение в систему своего корабля. Рик его игнорировал, а у Рейна все кости ломило от тоски. В первое время он настолько ненавидел Рика, посмевшего сбежать от него, что придумал сотни вариантов наказания. Но чем ближе он был к своей цели, тем все больше хотел лишь одного — чтобы Рик его принял со всеми этими гнилыми потрохами.

Рейн хотел извиниться, но понимал насколько лживыми будут его слова. Он взял то, что он считал принадлежит ему по праву.