На тихом перекрестке - Инна Кублицкая

— Да, патрон! Мне должна позвонить Сузи Героно. Так вы скажите ей, что я задержусь, пусть перезвонит завтра. А если спросит, то нужные ей материалы я собрала. Они у меня на столе в синей папочке.

— А, эта твоя колдунья, — проворчал Мюллер. — Ладно, передам. Ты лучше о своем деле думай.

6

На поезд она чуть не опоздала.

Молодая кассирша пыталась уверить ее, что Мюр находится вовсе не на Отейне, а на Мезе, и Шано пришлось заставить ее свериться с расписанием, чтобы убедиться, что помимо Мюра-на-Мезе, где некогда родился классик северингийской литературы Ян Боррэ, есть еще и никому не известный городок Мюр-на-Отейне. В результате Шано еле успела вскочить в вагон уже трогающегося поезда.

Все-таки она устала за эти дни. Сначала она пыталась думать, анализировать разговор с Коэном и Мюллером, однако мерный перестук колес и покачивание вагона убаюкивали, и Шано закрыла глаза, прогнала из головы все мысли и перестала сопротивляться перестуку и покачиванию.

До тех пор, пока ее не разбудил звонок.

Звонил телефон. Звонил тревожно и настойчиво. Звонил, постепенно затихая, вплетаясь в звуки идущего поезда, которые различала уже просыпающаяся Шано.

Некоторое время она лежала, приходя в себя. «Господи, — думала Шано, — да что же это такое!» Она думала, что этот кошмар закончился, а он, оказывается, притаился где-то в глубине подсознания и, стоило ей расслабиться, вновь напомнил о себе. Что все это может означать? Что-то же это должно означать, черт побери! После смерти Майка Шано мимолетно подумалось, что ночные звонки из сна как-то связаны с его странным убийством. Майк умирал и… звал ее?.. предупреждал?.. просил о чем-то? — но она не слышала. И только когда сон отключал суетное и деятельное сознание, мозг улавливал эти сигналы и преобразовывал их в привычные телефонные звонки, будоражащие, выдергивающие из сна, но и сами являющиеся лишь частью этого сна.

Майк умер, и звонки прекратились. А теперь вернулись. Неужели снова?.. Значит, снова где-то опасность? Кому она угрожает? Самой Шано? Господину Мюллеру? А может, Коэну?

«Ох, не за простое дело мы взялись, — Шано заложила руки за голову. — Не зря все это: звонки, замерзший Майк, снова звонки… Может, он меня с того света о чем-то предупреждает? Чушь какая! И все равно — надо будет с Сузи поговорить. О черт, и она ведь куда-то запропастилась!»

От мыслей о чертовщине ее отвлек деликатный стук в дверь и голос проводника:

— Мадемуазель, через пять минут Мюр-на-Отейне. Вы просили предупредить.

— Благодарю вас, — откликнулась Шано, садясь.

Она быстро привела себя в надлежащий вид и, когда поезд начал останавливаться, вышла в коридор с видом принцессы, путешествующей инкогнито; проводник с глубочайшим почтением принял из ее царственной руки не очень богатые чаевые.

7

Шано вышла из поезда на крохотной, будто игрушечной, станции. По обе стороны аккуратного, словно только что выкрашенного, вокзальчика от края и до края чисто выметенной платформы красовались затейливо выложенные клумбы, образующие надпись «Добро пожаловать…» — слева от входа и «…в Мюр-на-Отейне» — справа. Сразу за станцией начинался сам городок. Точнее, деревня. Ровные улочки, бело-красные, словно сошедшие с рекламных проспектов, домики под черепицей с зелеными лужайками перед фасадами и четко нарезанными квадратами садиков позади и с боков. На холме, куда взбегала улица, угадывалась площадь с небольшой церквушкой и зданием ратуши; людей и машин в движении на улице почти не видно. Тишина и благодать. Провинция.

Кроме Шано и еще одного пассажира, на станции никто не сошел и никто никого не встречал. Только в начале платформы стоял тучный дежурный в униформе прошлого века, выглядевшей словно с иголочки, с которым сошедший с поезда раскланялся, будто со старым знакомым, и зашагал через рельсы, спускаясь по склону холма к стоящим поодаль точно таким же домикам под красной черепицей.

Оставшись одна, Шано подошла к дежурному, поздоровалась и спросила, где находится пансионат для престарелых. Дежурный указал в сторону стоящих несколько на отшибе строений, окруженных то ли рощей, то ли запущенным парком.

— Это там, в замке, мадемуазель.

Шано прикинула на глазок расстояние. Километра два, а то и больше. Заметив ее взгляд, дежурный предложил:

— Если не возражаете, могу дать вам напрокат велосипед. У моей жены есть дамский.

— О, спасибо! — искренне обрадовалась Шано. — Если это вас не затруднит.

— Нисколько, — улыбнулся дежурный.

— Сколько это будет стоить?

— О, сущие пустяки!..

Пока Шано отсчитывала монеты, услужливый дежурный зашел за угол здания и через минуту вернулся с велосипедом, таким же патриархально-старомодным и таким же чистеньким, как и все остальное здесь.

Еще раз поблагодарив за услугу, Шано поехала по асфальтовой дорожке к так называемому замку. Строение даже издали вовсе не походило на замок, да и выглядело не таким уж старым.

Минут через пятнадцать Шано спешилась и, ведя велосипед за руль, прошла в открытую настежь калитку.

— Добрый день, — услышала она. — Мадемуазель кого-то ищет?

Шано оглянулась. Из-за кустов на дорожку с садовыми ножницами в руках вышла немолодая женщина.

— Вы кого-то ищете, мадемуазель? — повторила она, лучисто улыбаясь всеми морщинками.

Шано поздоровалась и спросила о тех дамах, которые сегодня ездили в Корису на похороны Микаэля Кушлера.

Упоминание имени Майка оказалось не то паролем, не то заклинанием. Оказывается, «милый Микаэль» пользовался любовью практически всех обитательниц пансионата, и если на похоронах присутствовали лишь трое из них, то только потому, что остальные старые дамы не решились на столь далекое путешествие. Однако всем им была известна Шано, о которой они много слышали от покойного Микаэля.

Об этом Шано узнала, уже сидя на широкой веранде за столиком. Со всех сторон ей предлагали разнообразные варенья, печенья, пирожки и прочие сласти, сделанные чуть ли не специально к ее приезду и по каким-то особым рецептам, подливали чай с бог весть какими, судя по необычайному вкусу, травами. И щебетали, щебетали…

Шано быстро устала от этого гомона и почти не слушала, лишь автоматически кивая и улыбаясь старушкам, и проклинала про себя Коэна и Мюллера.

Как вдруг она чуть не поперхнулась.

— Простите, что вы сказали? — переспросила она, надеясь, что ей послышалось.

Однако пожилая дама, одна из тех, что была сегодня днем на кладбище, мило улыбнувшись, с готовностью повторила:

— Я сказала, жаль, что ваш патрон, господин Мюллер, и господин старший инспектор Коэн не смогли приехать.

— Нет, нет, — замотала головой Шано. — Вы что-то сказали о неприятностях.