Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден

Что позволило его уловке сработать, так это правота Виктории. Саймон не был готов пережить момент, когда Габриэль вонзит меч в глазное яблоко своего врага. Он не был готов к стонам, предсмертным крикам, запаху крови средневекового сражения. Виктория права, это не имело ничего общего ни с фильмом, ни с игрой.

Хэтэуэй вздохнул, демонстрируя свое согласие с доктором.

– Как же мы будем отбирать моменты, когда Жанна использовала меч Эдема?

– Давайте отберем те моменты, в которые, по вашему мнению, использовать силу меча было крайне необходимо. Я введу эту информацию в параметры симуляции, и алгоритм поможет нам выделить наиболее вероятные отрезки времени. Если они будут слишком напряженными, я вас выведу. И умоляю, Саймон, будьте со мной честны, не переходите за грань своих возможностей. Я не хочу получить второго Роберта Фрейзера. Не хочу и не могу.

Виктория протянула Саймону свой планшет. Ему показалось, что в ее глазах мелькнули слезы, возможно, это была всего лишь игра света. Сердце у него екнуло. Сейчас доктор Бибо вела себя так, будто действительно за него переживала и о нем заботилась.

Саймон для видимости неуверенно запротестовал, но взял планшет и ввел информацию, которую он утром выписал из книг.

– Если нам понравится работать в таком режиме, стоит и в будущем продолжать в том же духе, – сказал Саймон. – Таким образом, мы постепенно подойдем к тому моменту, когда Габриэль и Жанна расстались. Он, похоже, не присутствовал на самой… Ну, вы понимаете.

Саймон не хотел думать о смерти Жанны, не сейчас, когда он пережил предательство и такое глубокое разочарование, что его нервы были натянуты как струна.

– Седьмого мая французы добились решающей победы. Они захватили бульвар Святого Августина, расположенный рядом с Турели и построенный англичанами на месте разрушенного защитниками города женского монастыря. Военная тактика была следующей: из лодок они сделали мост, по нему перешли на один из островов Луары, оттуда переправились на бульвар Сен-Жан-ле-Блан. Однако англичане без сопротивления оставили слабо защищенный Сен-Жан-ле-Блан и отступили к бульвару и Турели. После этого французы атаковали. На штурм пошли чуть ли не четыре тысячи человек – было жарко. И хотя битва была впечатляющей, это не тот важный момент, который я бы хотел увидеть. Я имею в виду… думаю, нам стоит посмотреть… мы должны внимательно изучить взятие Турели. Мы просто обязаны это сделать. Как бы неприятно и тяжело это ни было.

Четверг, 5 мая 1429 г.

Орлеан, праздник Вознесения

– Вы, англичане, не имеете никакого права на это Французское королевство. Отец Небесный повелевает вам и требует моими устами – Жанны Девы – оставить ваши крепости и вернуться в свою страну. Ежели вы этого не сделаете, я вам устрою такое сражение, о котором вы будете помнить вечно. Вот что я вам пишу в третий, и последний раз и больше писать не стану. Засим подписываюсь: Иисус, Мария, Жанна Дева.

Габриэль почтительно записал все, что Жанна сказала. Со вчерашнего дня она заметно изменилась. Они оба изменились. Юноша начал уважать тех, кто добровольно вновь и вновь шел в хаос смерти и выходил оттуда живым. Свет Девы продолжал сиять, но уже по-другому. К ней пришло глубокое осознание всей тяжести долга, возложенного на нее.

Жанна взяла перо и неуверенной рукой вывела свое имя. В это время открылась дверь, и вошел ее паж Луи. Вид у мальчика, как всегда, был озабоченный и растерянный.

– Миледи, – сказал он, – мадам Буше прислала вам красные нитки, как вы просили.

– Спасибо, Луи! – сказала Жанна и по-доброму улыбнулась ему.

Мальчик облегченно выдохнул.

Когда чернила высохли, девушка свернула пергамент в тугой свиток и сказала:

– Пойдем со мной. И ты тоже, Флер.

Жанна хотела раздобыть новое платье для своей подруги, но у нее не было на это ни минуты свободного времени, поэтому девушку пока облачили в тот мужской костюм, который до этого носила Жанна. Они были одного роста, но Жанна по сравнению со стройной и худенькой Флер все же отличалась более крепким сложением, и платье нужно было немного ушить.

Флер, которая тихо сидела поодаль, радостно вскочила и с обожанием и восхищением посмотрела на Жанну. «Интересно, я так же, как эта несчастная, смотрю на нее?» – подумал Габриэль. И пришел к выводу – скорее всего. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Не было ничего постыдного с восхищением смотреть на посланницу Отца Небесного.

Понюхав пороху в сражениях, Пьер и Жан предпочитали теперь на ночевку оставаться с солдатами, оставив сестру в доме Буше. Поэтому Жанну, направившуюся за ворота города, сопровождали только Габриэль и Флер. Их, как всегда, встретила толпа, жаждавшая взглянуть на Деву. После взятия бульвара Сен-Лу их пыл и воодушевление возросли.

Они поехали к Орлеанскому мосту. Габриэль оглянулся на Флер. До недавнего времени она никогда не сидела в седле, и сейчас он был рад видеть, что она не отставала, хотя костяшки пальцев, сжимавших поводья, от напряжения побелели.

– Едете злить Гласдейла? – улыбаясь, крикнул один из солдат.

– Только не сегодня, – ответила Жанна, держа в руке свиток и красные нитки. – Здесь есть щедрый лучник? Мне нужна стрела.

Габриэль начал смеяться, наблюдая, как Жанна накрутила пергамент на древко стрелы, а сверху обмотала его красной ниткой.

Она вернула стрелу лучнику, взобралась на насыпь укрепления, откуда видны были англичане, и крикнула:

– Гласдейл! Читай мое письмо!

Лучник встал рядом с ней и начал аккуратно целиться: он не хотел, чтобы его неловкость послужила поводом для сражения, когда Деве нужно было всего лишь отправить свое послание. Стрела полетела в сторону противника.

– Новости от арманьякской шлюхи! – выкрикнул один из английских солдат.

Габриэль услышал вздох возмущения, обернулся и увидел Флер: лицо красное, в глазах слезы. Тень печали легла на лицо Жанны, но тут же исчезла. Она отвернулась от англичан.

– Не пройдет и трех дней, как те, что так говорят, будут мертвы, – грустно произнесла Жанна. – Они скоро испустят дух, и если хотят осквернять его плохими словами, пусть, это их выбор.

Пятница, 6 мая 1429 г.

Жанна, Габриэль и Флер, отстояв утреннюю мессу, вышли из церкви. Юноша уже привык к неизменному порядку, которому следовала Жанна: исповедь, месса и выполнение того, что ей велели делать голоса. Но Флер чувствовала себя неловко в церкви. И все же, глядя на девушку, Габриэль подумал об удачной перемене имени и отметил, как она постепенно расцветает в ореоле Жанны.

Когда они подходили к дому Буше, Габриэль увидел Рауля де Гокура, доблестного старого солдата и губернатора Орлеана. Он о чем-то спорил с Ла Гиром. Завидев Жанну, они отошли в сторону с по-детски обиженными лицами.

– Орлеанский бастард решил атаковать англичан сегодня? – спросила их Жанна.