Стоя на краю неба - Екатерина Белецкая

Получалось же, по словам эмпатки, примерно следующее.

Вудзи Анафе и еще несколько мастеров сумели «пробить дорогу». Что это за дорога, Стим сказать не могла – интуитивно чувствовала нечто, не имеющее названия, но объяснить, что это такое конкретно, затруднялась. По дороге проходили некие «духи», «сущности». Стим объяснила, что во всех местных религиях эти духи считаются априори темными и злыми, но на самом деле это, конечно, не так. Да, часть действительно злая, но другая часть – это… Она запнулась, замялась. Что-то очень светлое. Светлое и чистое. Это – как любовь, или, вернее, это и есть любовь. Эмпатка снова засмущалась и просящим взглядом посмотрела на Орбели.

Та покивала, улыбнулась, – мол, продолжай.

Ну так вот. Вудзи открыл дорогу этим светлым духам в свои творения. И даже сейчас, после его смерти, они охотно селятся в копии его работ. Скрипач вспомнил про Брида и согласно кивнул – так и есть.

– Вы встречали таких? – тут же спросила эмпатка.

– Да, – кивнул Скрипач. – Несколько раз.

– А я пока не видела, – разочарованно произнесла Стим. – Только на картинках…

– Увидишь еще, – заверил Рыжий.

Вудзи умер, так сказать, на пороге известности – мир о нем так и не узнал. То есть его знали ценители, но это достаточно узкий круг, а вот весь остальной мир…

– Куклы – это Гоуби, только Гоуби, и еще раз Гоуби, – с презрением проговорила Орбели-Син. – Спроси любого на улице об авторских, экзотических, необычных куклах, и услышишь ее имя. Тот же салон, на котором вы были, – во всех новостях показали ее уродин и ни слова не сказали о других мастерах. Не наводит на некие размышления?

– Пока что не наводит, – ответил Ит. – Пока что это все домыслы.

– Ах, домыслы… ну-ну. Стим, продолжай.

Все куклы, которых делает Гоуби, тоже «заряжены», объяснила эмпатка. Но заряд они несут отрицательный, и духи, которые там селятся, – воплощение зла. Мало того, они, по словам Стим, несут в себе еще и некий месседж, программу. Которая уже сейчас иногда начинает работать.

– Согласен, – Ит прищурился, посмотрел на Орбели. – Случай с послом когни. Информация за информацию?

– Давай, – тут же отозвалась та.

– Скрипач, твоя очередь.

Скрипач сел поудобнее и приступил к обстоятельному рассказу о своем общении с сумасшедшим. Сейчас они ничем не рисковали, потому что эта ветвь расследования уже завершилась и больше ничего дать не могла – тупик. Но зато она хорошо вписывалась в теорию, которая возникала у Стим… и этим надо было пользоваться. Для укрепления взаимопонимания.

– Есть вероятность того, что это действительно так, как ты говоришь, – Скрипач улыбнулся эмпатке, та ответила благодарным взглядом. – По крайней мере, ряд случаев и совпадений показывает, что это могут быть и не совпадения, а… закономерность.

– Это точно закономерность, – уверенно заявила Стим. Ит поморщился – он не любил безапелляционность. – Потому что факты…

– А что – факты? – Ит решил немного подразнить бригаду. – Не так уж их много, фактов. Да, мы видели кукол, обладающих признаками, о которых сказала Стим. Да, погиб посол – и есть прямое указание на корреляцию с одной из работ Гоуби. Но при этом не зафиксировано ни одного случая, чтобы куклы Гоуби наносили кому-то физический вред непосредственно. Это так?

Арус возвел очи горе и тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Эмпатка нахмурилась, досадливо хлопнула себя ладонью по коленке. И лишь Орбели продолжала безмятежно улыбаться.

– Именно этого они и добиваются, – пояснила она снисходительно. – Есть нечто, что доказать невозможно, верно? И при этом – оно есть. И работает.

– Но доказать действительно невозможно, – возразил Ит. – Син, пойми простую вещь. Если нет прямых доказательств, мы не имеем права действовать, основываясь только на своих размышлениях. Сейчас – мы видим, что вы, по всей вероятности, правы. Что действительно происходит какая-то гадость, в которой замешаны и Гоуби, и ее «творчество», – слово «творчество» он намеренно произнес презрительно и с негодованием, – и еще ряд людей, которые неизвестно чего добиваются. Но! – он наставительно поднял палец. – Но, Син, опять же пойми – есть законы, которые нельзя нарушать только из-за домыслов.

– Это вам их нельзя нарушать, – заметила Орбели. – А мы на эти ваши законы…

– Так, стоп! – приказал Скрипач. – Судари, сударыни, а что вы все, собственно, уперлись только в кукол?

Ит благодарно кивнул – спасибо, друг, выручил.

– Мы в этот мир пришли не только потому, что какая-то мисс слепила какую-то пакость. Тут идет очень нехороший процесс, который называется веерным расслоением. Вы знаете, что это такое?

– Большинство из нас готовилось в Официальную службу, – с презрением выдала одна из помощниц Орбели-Син. – И соционикой мы, дорогой официал, занимались – наравне со всеми. Ты можешь не размахивать прописными истинами. Мы в курсе.

– И все-таки, – Скрипач строго глянул на нее. – Для тех, кто не готовился в Официальную. Есть некий центр, верно? Возьмем для примера Джовел, как средоточие власти/науки/культуры и как место обитания большого количества разумных. В этом центре все относительно благополучно, так? Существует некая маска «справедливости», имеется четкая иерархия, классовое деление, социальные пласты. Но дальше веер начинает открываться – и чем удаленнее искомая точка по шкале находится от центра, тем заметнее становятся различия между…

– Да это и так все знают, – возразила Орбели.

– Нет, дорогая, не все! – потерял терпение Ит. – Ты понимаешь, что происходит в итоге? Конструкция при таком делении теряет жесткость, устойчивость. Одно движение, и от «веера» останутся одни обломки. Голая «ось» – та самая вертикаль власти, и разом вышедшие у нее из-под контроля сегменты, которые потом можно будет брать голыми руками и делать с ними все, что заблагорассудится! Ты понимаешь, что тут происходит?

Орбели молча смотрела на него, ожидая продолжения. Группа, надо сказать, тоже – мужчины встревоженно переглядывались, девушки начали перешептываться.

– Тут идет деструктурирующий процесс, и мы пришли разбираться, что может получиться в итоге. Думать пришли, смотреть. Решать. А вы, вместо того чтобы воспользоваться своими головами, берете лучевики и… – Скрипач безнадежно махнул рукой. – Ну подумайте сами. Допустим, вы пристрелите Гоуби, и что? Что в итоге?

– В итоге – будет освобождено большое количество рабов, которые сейчас платят дань этой мрази в Зеленом квартале. Будет остановлено производство серийных уродин, которые она выдает за детские игрушки. Другие мастера получат возможность позитивно влиять на социум… – Орбели говорила веско, чеканя слова: – И зла в мире станет гораздо меньше. Это что, не так?

– Син, ты совсем дура, да? – с надеждой спросил Ит. – Ну скажи, что дура. Ты сама понимаешь, что говоришь? Квартал – освободят после смерти Гоуби? Да держи карман! Думаешь, никого не найдется на ее место?.. И почему ты решила, что квартал один? Их сотни! И если бы только кварталы… Опомнись, пожалуйста, я тебя очень прошу! Ты заигралась в кукол, девочка. Поверь мне, куклы, так же, как Гоуби, – это ерунда, полнейшая. Тут все много серьезнее…