Всадники смерти - Дэн Абнетт

На рассвете рота хоронила своих мертвых в степи.

Это был первый действительно теплый летний день. Воздух начал прогреваться с первыми лучами солнца.

Высоко в чистом синем небе пели невидимые глазу жаворонки. Воздух гудел от слепней и вновь народившейся мошкары.

Билидни — глаза у него были красными после бессонной ночи и от излишка выпитого — выкрикивал в сторону восходящего солнца имена Птора, Чагина и Сорки, словно надеялся остановить светило.

Завернутые в саваны тела Птора и Чагина были привязаны к седлам. Сорка, доживая последние часы, горбился в седле и вел за собой лошадей с убитыми товарищами. Иевни задул в рог. Три лошади выехали за городские ворота и поскакали в степь.

Сорка увидел одно и то же облако дважды, круг замкнулся. Три Всадника смерти поскакали туда, куда ускакал Димитер.

Лансеры Билидни, оплакивающие мертвых горожане и лучники из отряда Антала цепочкой потянулись обратно за городскую стену.

Герлах остался рядом с Билидни и высоко держал знамя роты до тех пор, пока три лошади не превратились в точки, а точки не растворились в утренней дымке и не исчезли навсегда.

Когда они вернулись в станицу, Герлах попытался заговорить с Билидни, но ротный проигнорировал его и ушел в один из домов спать.

Герлах поглубже воткнул древко знамени в землю во внутреннем дворе и, спешившись, отправился на поиски воды и чего-нибудь на завтрак.

В главном зале лежал Кветлей. В рану его попала грязь, рука распухла и почернела. Кветлай обливался потом, он бредил. Казалось, это не беспокоит лансеров роты. Время от времени они подносили Кветлаю воду, а Бородин обработал его рану целебной мазью, но делали они все это равнодушно.

В самое жаркое время дня, сразу после полудня, когда солнце было в зените, Герлах увидел, как Кветлай, шатаясь, прошел через двор и взобрался на свою лошадь. Никто даже не попытался его остановить. Кветлай пятками пришпорил свою кобылку и поскакал за ворота в степь.

— Почему вы его не остановили? — спросил Герлах Бородина! — Его рана не смертельна, не такая, как у Сорки!

— В ней полно яда. У него горячка.

— Но, если бы вы позаботились о нем, он мог бы жить!

— Дазх позаботится о нем. Урсан позаботится. И степь. Больной воин скачет, пока болезнь не выйдет из него. Кветлай вернется. Или Дазх укажет ему его путь.

Герлах с отвращением отвернулся. Кислевиты обрекали каждого человека на одиночество, каждый сам должен был заботиться о себе. Как будто скачка верхом на лошади разрешала все вопросы жизни и смерти. Умираешь… скачи прочь! Потерпел поражение… скачи прочь! Заболел… скачи и жди, что тебе преподнесет судьба! Это не важно.

Единственное, что важно, — это круг, единственное, за чем они идут, — рота.

Все остальное они отдавали во власть каких-то богов беспредельных пустынных пространств, которые дьявольски далеки, чтобы их услышать.

Единственное, зачем они шли, — это рота. Знамя.

Герлах проснулся еще до рассвета. Костры в зале угасли. Все в Либлии спали.

Он уже принял решение расстаться с ротой и ехать на юг, хотя и понимал, что в одиночку он ничего не сможет сделать.

Ждевка научила его этому.

Но сон кое-что ему подсказал.

Герлах осторожно, чтобы не разбудить спящих лансеров, вынес из зала свои пожитки и доспехи и оделся во дворе. Было холодно, дыхание паром вырывалось у него изо рта. Звезды еще светили на темно-сером балдахине неба, а на востоке появились первые лучи солнца.

Надев доспехи, Герлах запряг Саксена. Он шептал возбужденному коню успокаивающие слова и похлопывал его по морде.

Герлах вывел Саксена на пустынный двор. Сухую землю пересекали первые слабые утренние тени. Герлах вскочил на коня и в последний раз взглянул на зал, водруженный скифами на курган, как корона.

Воткнутое им в твердую землю знамя роты было на месте. Герлах подхватил его левой рукой и, пригнувшись, проскакал через открытые городские ворота.

Наступающее утро окрасило степь в фиолетовый цвет. Розовато-лиловое небо начало желтеть на востоке. Воздух постепенно прогревался, и звезды, одна за другой, исчезли с небосклона.

Герлах повернул Саксена на юг, высоко поднял знамя и галопом помчался вперед.

Наступила самая лучшая пора за все три месяца, что прошли после кровавой резни при Ждевке в Год, Который Никто Не Забудет, — настоящее раннее лето. Дым, поднимавшийся над выжженными лесами и городами, застилал северное небо до самой середины весны.

Орда курганцев углубилась на юг дальше, чем когда-либо прежде. Они хлынули через границы Империи, превращая на своем пути в факелы такие гордые города, как Эренгард, и обагряя мечи кровью добрых, благочестивых граждан. Одни говорили, что варвары добрались уже до Миденхейма и что цивилизации конец. Другие клялись, что сам Карл-Франц встал во главе армий Империи и молит Сигмара дать ему шанс покончить с Архаоном.

Архаон. Это имя породил мрак. Никто не мог сказать, откуда оно пришло. Может быть, оно выползло из человеческих уст вместе с другими словами. Вырвалось с криками жертв курганцев, когда варвары сдирали с них кожу, и поползло на юг, сея ужас вместо семян весны. Может, его услышали в песнопениях наступающих орд дикарей. Или, возможно, оно просто просочилось в мозг королей и прорицателей Старого Света в их ночных кошмарах.

Архаоном звалось существо, которое руководило силами, враждебными всему сущему. Архаон — Властелин Конца Времен, более могущественный, чем даже Моргар или Асавар Кул. Человек? Возможно. Демон? Очень может быть. Реальное существо? Ну, как сказать…

В те дни многие верили в то, что Архаон не одно существо, а скорее жуткое творение, созданное из различных частей вождей курганцев. Конечно, войско Севера не было единым целым, это было объединение армий племен дикарей с разными культами, и каждой армией командовал Верховный Зар. Архаон был смесью всех Верховных Вождей. Они использовали его силу, чтобы укрепить свою власть, и посвящали многие свои победы его имени.

Но Архаон был больше чем сплав вождей варваров, больше потому, что он был реальным существом. Только несколько сот курганцев знали это наверняка, и только несколько сот воинов Империи могли убедиться в этом, столкнувшись с ним лично. Немногие выжили, чтобы поведать об этом.

Вторжение Архаона зависело от успешных действий Верховных Вождей, которые были под ним, и вождей, которые подчинялись им.

Войско Севера насчитывало более девятнадцати сотен тысяч воинов, ни один военачальник не может контролировать такую силу, даже в жесткой войсковой структуре Империй.

Архаон, — имя его отражало мерзость и гнусность, — полагался на Верховных Вождей и их руками управлял несколькими армиями, которые, объединившись, составляли Великую Орду.