Деликатное поручение - Фридрих Незнанский

Дядя Боб, уже основательно пьяный, указал Тому на стул, чтобы тот сел.

— Знаешь, Том, почему я не верю в христианскую религию? — спросил дядя Боб, смотря в Глаза Тому.

— Почему, дядя Боб?

Дядя Боб налил себе виски, потом, сняв с полки еще один стакан, налил Тому. Не чокаясь, выпил.

— Потому что по христианской религии я после смерти должен попасть в ад, — дядя Боб усмехнулся, — а я не хочу в ад.

— Дядя Боб, ты просто пьян, — сказал Том. — Пора остановиться.

— Не пора. — Дядя Боб поджег сигарету и выпустил в потолок несколько колец. — Знаешь, Том, что сказал на эту тему английский премьер-министр Уинстон Черчилль?

— Не знаю. — Том отхлебнул из стакана. — Что он сказал?

Дядя Боб снова налил себе.

— Он выступал в палате общин. Не помню, в каком году это было. В тот раз Черчилль был пьянее обычного и постоянно прикладывался к своей фляжке даже во время речи. — Для иллюстрации дядя Боб сделал внушительный глоток из своего стакана. — Тогда его постоянный оппонент Эттли сделал ему публичное замечание. Черчилль, сказал Эттли, сойдите с трибуны. Вы же пьяны! — Дядя Боб засмеялся. — И знаешь, что ответил ему старина Уинстон?

— Что?

— Черчилль ответил следующее, — довольно ухмыльнулся дядя Боб, — он сказал: я пьяный, зато умный. Я завтра утром протрезвею. А вот вы не поумнеете никогда. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда. Понимаешь? — Дядя Боб посмотрел на свой стакан. — Понимаешь, Том, что это значит? Надо четко понимать, для чего ты совершаешь те поступки, которые совершаешь. И я про себя это понимаю. Хотя мои поступки не всегда укладываются в христианскую мораль. Так что давай, Том, выпьем сейчас за английского премьер-министра Уинстона Черчилля. Мало кто из людей может сказать так, как сказал он.

В кармане Тома завибрировал мобильный телефон.

— Да, Сэм… Что?.. Не может быть… Я сейчас приеду.

Том положил трубку на стол и посмотрел на дядю Боба.

— Дядя Боб, — сказал он, — сегодня ночью убили Джо.

Следующие три недели Сэм практически не отходил от Алекса. Он знал, что убийца Джо рано или поздно придет за мальчиком. Он забыл обо всем, и теперь для него существовало лишь одно — он должен был выполнить данное Джо обещание и позаботиться об Алексе.

Он не расставался с оружием.

После ссоры с верховным вождем Сэм, взяв Алекса, той же ночью уехал в свою деревню.

По-другому он не мог поступить.

Увидев труп сына, Кауримо Ритуако словно взбесился. Он бросился на мальчика, обвиняя его в смерти Джо, в том, что он принес с собой несчастье, и, если бы Сэм не стал на его защиту, Алекс был бы сейчас мертв.

Верховный вождь не стал чинить ему препятствий, но Сэм знал, что обратной дороги для него нет.

Но это было уже не важно.

Сэм ни минуты не сомневался, что поступил правильно.

Сэм и Алекс по-прежнему не могли разговаривать, но научились понимать друг друга без слов.

И хотя Сэм старался не показывать Алексу волнения, он постоянно думал только об одном.

Убийца Джо рано или поздно придет за его сыном.

И однажды ночью он услышал возле задней двери какой-то шорох. Взяв в руки автомат, Сэм тихо выбрался из комнаты и посмотрел в сторону задней двери. За ней был отчетливо виден силуэт мужчины, который явно старался остаться незамеченным.

Беззвучно выбравшись через переднюю дверь, Сэм обошел дом и зашел с задней стороны.

Мужчина все еще продолжал возиться с засовом.

Подкравшись, Сэм стал у него за спиной.

Наверное, взломщик что-то почувствовал, потому что в этот момент обернулся.

На его лице Сэм прочитал растерянность.

Следующим движением Сэм резко ударил его прикладом в голову.

Отправившаяся в Намибию на поиски приключений группа выживания состояла из двенадцати человек, включая полковника морской пехоты в отставке Александра Борисовича Турецкого и майора в отставке Виктора Солонина.

Кроме руководителя группы Сергея Юшина и поляка Якуба Гожелинского в нее вошли Феликс Светланов из Интерпола, полковник ГРУ Герасим Севастьянович Бровкин — Герой России и большой специалист по змеям — и шесть воинов-отставников из провинции.

За Гожелинского, Светланова и Бровкина полковник Юшин ручался головой.

— Свои парни в доску, — сказал он Турецкому во время последней тренировки. — А вот за региональных с такой уверенностью я поручиться не могу. Этих парней надо еще прощупать: кто они такие?

Перед входом в Шереметьево-2 группа была остановлена нарядом милиции. Последовала стандартная проверка документов. Наибольшие вопросы у мордатых московских сержантов вызвала почему-то фигура Вити Солонина.

— Где прописаны? — проницательно глядя ему в глаза, поинтересовался милиционер. — Есть при себе что-то запрещенное?

Не имеющий возможности предъявить собственное удостоверение, помощник министра внутренних дел был вынужден вежливо отвечать на вопросы и терпеливо ждать, пока его личность сочтут благонадежной.

Глядя на эту процедуру, полковник Юшин с трудом сдерживал улыбку.

Сдав вещи в багаж, вся группа отправилась в беспошлинный дьюти-фри.

Надо было купить водку.

— Остальную еду мы и там купим, — пояснил Герасим Севастьянович Бровкин. — А вот русской водки мы там не найдем, это вам не Египет.

— Говорят, что там хорошее пиво, — проявил знание местных традиций Александр Борисович. — Технологию разрабатывали немцы еще в те времена, когда Намибия находилась под протекторатом Германии.

Открыв рот, Витя Солонин посмотрел на Турецкого. Про елагинский путеводитель по Намибии ему было неизвестно.

— Я вижу, вы навели справки, — одобрил Бровкин. — Я тоже, когда еду в какую-нибудь страну, стараюсь предварительно узнать о ней как можно больше. Когда мы будем в Кейптауне, обязательно свожу вас на экскурсию по этому городу. Прекрасный город. Очень чистый.

— А разве мы летим в Кейптаун? — удивился Турецкий. Обессилевший после тренировок, он так и не удосужился внимательно рассмотреть выданные ему в Министерстве иностранных дел билеты. — Я думал, мы полетим сразу в Виндхук.

— Прямого рейса до Виндхука нет, — вступил в разговор Феликс Светланов. — Так что наш перелет состоит из трех этапов. Вначале в Цюрих, оттуда в Кейптаун. А уж затем в Виндхук.

— Второй раз буду в Цюрихе — и опять не посмотрю Женевское озеро, — огорченно сказал Бровкин.