Королевская Академия Магии. Четвертый факультет - Наталья Самсонова

— Как бы я мог? — открыто улыбнулся дракон. — Я бы хотел, чтобы все произошло по правилам. Чтобы ты приняла мою руку, чтобы мы танцевали и под бой главных академических часов ты бы отдала мне свой первый поцелуй. Но я…

Я чувствовала, что с этим первым поцелуем что-то не так. Что я куда-то вляпалась, но сама не знаю куда. Но…

— Но если не ты, то кто? — тихо спросила я.

И Арт замер. Заледенел, а через мгновение подался вперед:

— Я слышу искренность в твоих словах.

— Не имею привычки лгать дорогим людям.

— Я дракон.

— Не существенно, — отмахнулась я и серьезно продолжила, — не могу сказать, что это любовь. Но ни к кому и никогда я не чувствовала ничего подобного. И… И меня пугает то, что мы рискуем не прожить наше «долго и счастливо». Но я хочу попытаться. С тобой. Только с тобой.

Арт выглядел так, будто его, весьма молодого и здорового дракона, сейчас дернет инсульт. Но не успела я толком испугаться, как он прищурился и спросил:

— Ты когда-нибудь летала на драконе?

— Нет.

— А хочешь?

— Спрашиваешь, — фыркнула я, — конечно хочу!

Земля и небо вновь поменялись местами, а после…

Каюсь, я попискивала от восторга. Артаганн был огромен, он рассекал воздух так, будто все, абсолютно все законы физики, аэродинамики и прочая заумь — не про него. Он взмывал за облака и опускался вниз. Мы несколько раз покидали купол, но быстро возвращались обратно — я мерзла.

После, он так же на лету перевоплотился, подхватил меня на руки и приземлился на все тот же балкончик.

— Доброй ночи, Доркас Лагрант, — выдохнул он. — У нас будет долго и счастливо, даже если весь мир будет против.

И я, уже сидя на постели, отчетливо поняла — Арт из тех мужчин, которым нужна цель. И цель «выжить» для него не важна, ему не было интересно пободаться с миром просто ради самого себя. Но, кажется, ради нас… Кажется, ради нас он готов сражаться.

— Ссерша, я сегодня странно себя вела, — пробормотала я и накрылась одеялом.

— Семитравка колдовской бальзам, — отозвалась змейка из своего веточно-соломно-мохового гнезда. — Кто-то впадает в ярость, кто-то в меланхолию. А кто-то начинает слышать свое сердце. Доброй ночи, Доркас.

— Доброй ночи, Ссерша.

Утро принесло с собой эмоциональное похмелье. Нет, серьезно. Я укрылась одеялом с головой и не хотела выходить во внешний, враждебный мир. Мир, где нужно как-то жить дальше. Жить, помня о потрясающих поцелуях обреченного на смерть дракона.

Зажмурившись, я последовательно отказалась от кофе, подсоленных сухариков и от похода в столовую. Потому что под одеялом тепло, темно и уютно. И не нужно ничего решать.

— Разве Доркас трусиха? — провокационно спросила Ссерша.

— Трусиха, — мрачно отозвалась я.

— Доркас хочет, чтобы дракон подумал, что все было ошибкой?

— Доркас хочет, чтобы этот дракон жил! — психанула я, и резко села, скидывая с себя одеяло. — Мне со своей жизнью не справиться, а тут еще и его нужно как-то спасти!

Ссерша посмотрела на меня как на дурочку:

— Кого спасти?

— Арта, — я дернула плечом, — ну, слухи ходят… Да и сам он их подтверждает! И ты это прекрасно знаешь.

Моя хитрая ши-тари покивала, переставила на постель поднос с кофе и мисочкой сухариков, после чего и сама забралась ко мне, спрятав хвост в складках одеяла. И вкрадчиво спросила:

— То есть, до поцелуя Доркас было не жалко дракона? А теперь жалко?

Взяв чашку в руки, я попыталась объяснить свое состояние:

— Нет. Все не так. Я просто не думала об этом.

— Сердце Доркас старательно молчало. Но почему Доркас думает, что дракон не спасет себя сам? Зачем Доркас такой дракон, которого надо спасать?

Тут я немного зависла, пытаясь прочувствовать слова ши-тари. Затем уточнила:

— То есть, если он не справится и все-таки погибнет, то туда ему и дорога?

— Жизнеспособное потомство оставляет сильнейший, — покивала змейка. — Сильный самец — сильные яйца. Сильные яйца — больше детенышей выживет. Выживет больше детенышей — самка будет счастлива. Счастье — это хорошо.

— Счастье — это хорошо, — согласилась я и пододвинула к ней сухарики, — пополам.

А больше сказать было нечего. Потому что не стоит забывать, кто человек, а кто ши-тари. И Ссерша, при всей своей мудрости, мысли все же несколько иными критериями. Ее логика временами не согласуется с моей.

Но вместе с тем, слова змейки меня успокоили. Вчерашний вечер ничего не изменил, просто… Просто чувства и эмоции вышли на поверхность и это было потрясающе.

Жаль только, что к моим ногам не рухнул ни один король и я не могу менять мир и тащить его к идеалам гуманизма, прикрываясь короной.

Значит, мне остается только один путь — задолбать дракона так, чтобы он сам захотел разобраться со своей жизнью и избавиться от смертельной угрозы.

"Тут главное не переборщить, а то решит еще, что на том свете спокойней будет", хмыкнула я про себя.

— Откуда в Доркас столько жажды контроля? Другие не думают о мужчинах так, как думает Доркас, — спросила Ссерша и захрустела сухариком.

— Я не хочу тебе врать, — не задумываясь ответила я.

И змейка просто кивнула и перетащила сухарики к себе поближе. Я же ограничилась пустым кофе. И едва не подавилась последним глотком, когда в дверь адово забарабанили.

— Я не твой дворецкий, Лагрант! — заорала с той стороны моя соседка. — Забери свои коробки!

— Опять подарки? — удивилась я и посмотрела на змейку.

А та, старательно вылизывавшая соль со стенок миски, отвлеклась и задумчиво сказала:

— Опять? Это не опять, Доркас получает мало подарков. Но это только пока. Бал будет ближе и будет больше даров. Ссерша принесет коробки.

— Доркас получает мало подарков. Это потому что бал далеко. Ссерша заберет коробки.

Мгновение, и вот моя змейка возвращается к бережному собиранию остатков соли, а перед постелью высится стопка коробок. Венчает это все крошечный букет колокольчиков и письмо.

— Цветы будет особенно жалко отдавать, — вздохнула я. — На письме чары?

— Все коробки пропитаны магией дракона Доркас, — задумчиво отозвалась Ссерша.

— То есть, это Арт прислал? — оторопела я. — Когда успел?

— Возможно, вчера он был впечатлен? — предположила ши-тари. — Ночь не спал, думал. К утру додумался. Так бывает и у ши-тари.

От рассуждений змейки меня разобрал смех. Спрыгнув на пол, я открыла первую коробку и обомлела: