Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией - Михаил Легеев

сам – изучает как еврейский язык, так и античную философию; одним из его учителей был платоник Аммоний Саккас – учитель и другого знаменитого человека, Плотина, основателя неоплатонизма. Характерно, что, преуспев в философии, Ориген прослыл философом среди язычников и снискал у них большое уважение. К сожалению, платонизм наложит неизгладимый и трагический отпечаток буквально на все богословские взгляды Оригена!

Принципиальное значение в жизни Оригена имела более длительная отлучка его из Александрии в 216 году – в Палестину, к своим друзьям – епископам Иерусалимскому и Кесарийскому. Причиной этого путешествия послужило политическое нестроение в александрийском обществе, никак не связанное, впрочем, с христианами. Оригена встречают с большим почетом, он проповедует в палестинских храмах, но это продолжается недолго – по настоянию своего Александрийского епископа он возвращается в Александрию и получает первый серьезный выговор (за многочисленные проповеди в присутствии епископов, что было расценено как недопустимое) – отношение Димитрия Александрийского к Оригену ужесточается.

Окончательная перемена в жизни Оригена совершается после 228–231 годов – после второй отлучки его в Палестину (куда он попал «проездом» в Грецию). Если в прошлый свой приезд «к друзьям» Оригену доводилось лишь проповедовать, то на этот раз его рукополагают во пресвитера – и реакция александрийского епископа оказывается молниеносной и предельно жесткой, впрочем, не менее и справедливой: лишение пресвитерского сана на соборе в Александрии (которое Палестинская Церковь, разумеется, не признала). Основания – скопчество, ложные взгляды и совершение рукоположения в чужой епархии. С этого момента Ориген больше не вернется в Александрию (не считая одной неудачной попытки, предпринятой им после смерти Димитрия Александрийского и возведения на александрийский престол своего бывшего ученика Иракла).

Начинается принципиально новый этап в жизни Ориге на – «восточный», палестинский; он продолжится, подобно «александрийскому», около 25 лет и будет сопровождаться не менее неутомимой его деятельностью. И здесь, в Кесарии Палестинской, Ориген становится главой катехизической школы (которую сам и основал), проповедует и учит. И здесь он продолжает неутомимые литературные труды; стенографы и каллиграфы, почет и слава (еще большая, чем в Александрии) – все повторится почти буквально. Пережив два гонения, 235 и 250-х годов, во время второго из них, при императоре Декии, Ориген претерпел исповедничество в тюремном заключении и вскоре умер в возрасте около семидесяти лет, в 254 году.

21.2. Двойственное значение Оригена для истории Церкви

Жизнь Оригена, как мы видим, известна в достаточных подробностях и весьма показательна для понимания того, какое влияние он оказал на своих учеников. Будучи не просто характерным, но ярчайшим представителем александрийской богословской школы, Ориген оставил по себе учеников и на Западе, и на Востоке, – и в Александрии, и в Палестине с Антиохией. Это говорит о его уникальности и таланте.

Этот талант, к счастью, сумел проявить себя во многих делах на благо Церкви (за что патрологическая наука и усвояет ему именование учителя Церкви). Тот же талант, к сожалению, принес Церкви и большие беды, породив основанное на ошибках Оригена внутрицерковное богословское течение под названием «оригенизм», которое было соборно осуждено лишь в VI веке и просуществовало вплоть до VII века, когда, благодаря богословским трудам прп. Максима Исповедника было окончательно преодолено и искоренено.

Двойственная, причем яркая и ярко выраженная в этой двойственности, роль Оригена в церковной жизни породила столь же двойственные, противоречивые, на первый взгляд, оценки его деятельности со стороны позднейших святых. Приведем некоторые из них.

«Благодарение Богу за то, что мне даровано встретиться со столь великим мужем <…> Он прояснял и выводил на свет, встречалось ли что-нибудь загадочное, потому что он был в высшей степени способным и в высшей степени проницательным слушателем Божиим <…> он навык воспринимать в свою душу чистое и светлое содержание [Божественных изречений] и научает других, потому что Первовиновник этих изречений <…> почтил его как друга и поставил истолкователем их» (свт. Григорий Неокесарийский);

«Ничего у него нет вполне здравого и основательного, но один красивый набор слов, подготовленный для поражения и убеждения слушателей» (свт. Мефодий Патарский);

«Ориген святотатственным языком богохульствовал» (блаж. Иероним Стридонский);

«Трудолюбивый Ориген» (свт. Афанасий Великий);

«Он не мыслил как христианин, но, последуя бредням языческим, впал в заблуждение» (свт. Кирилл Александрийский);

«Анафема и Оригену, прозванному адамантовым <…> вместе с его нечестивым и преступным учением» (св. Юстиниан Великий);

«Да не внидет в сердце наше пагубное учение безбожного Оригена» (прп. Иоанн Лествичник).

«Не достало бы у меня времени, если бы я решился исчислить хотя малейшую долю заслуг Оригена, которые, впрочем, все относились не к одной славе религии, но и к великости искушения», – такую, наиболее взвешенную и сбалансированную, оценку дает Оригену прп. Викентий Леринский. С ней согласимся и мы, выражая Оригену благодарность за его труды на благо Церкви и, одновременно, порицая его за ошибки, порожденные гордостью и самонадеянностью этого великого ума христианской древности.

21.2.1. Аскетизм Оригена и его связь с богословием

Причины как такового аскетизма Оригена лежат в его специфическом восприятии Христова учения. Самооскопление, явившееся некой предельной точкою этого аскетизма, отражает корни этого восприятия – точнее, корни его богословских крайностей и ошибок. Высказывались разные версии самооскопления Оригена (например, искушения от женщин или соблазн таковых; вплоть до выдуманности самого факта оскопления), однако причина его достаточно очевидна – само Оригеново учение.

Само облечение человеческой духовной природы в плоть мыслилось Оригеном как плод и результат грехопадения. Закономерно вытекающая из этой посылки духовная задача человека – преодоление плоти, ее умерщвление, вплоть до видимого отсечения. Последовательный Ориген начал осуществление этой задачи не только в теории, но и на деле.

Сравним «аскетическую», точнее, аскетико-богословскую позицию Оригена с христианским мироощущением прп. Симеона Нового Богослова. Этот святой X века выразил и отразил в своем богословии окончательно вызревший синтез догматики и аскезы, некий предел того вектора развития церковной мысли, который ознаменует собой именно антиоригенистическое по внутреннему импульсу движение святоотеческого богословия – движение, постепенно ставшее магистральным к эпохе прп. Симеона.

«Мы делаемся членами Христовыми, а Христос нашими членами. И рука [у меня] несчастнейшего, и нога моя – Христос. Я же жалкий – и рука Христова и нога Христова. Я двигаю рукою, и рука моя есть весь Христос, ибо Божественное Божество, согласись со мною, нераздельно; двигаю ногою, и вот она блистает, как и Он <…> Все неблагообразные [члены] Он сделает благообразными, украшая их красотою и славою Божества [Своего]; и мы вместе [с тем] сделаемся Богами, сопребывающими с Богом, совершенно не усматривая неблагообразия в теле [своем], но все уподобившись всему телу