Кто мы и как сюда попали. Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом - Дэвид Райх

Еще на языке тупи разговаривают каритиана, у которых тоже выявлен высокий процент наследия Y. Они уже упоминались в этой главе – одними из первых они начали выступать против генетических исследований индейцев, в их случае роль сыграло так и не выполненное обещание улучшить медицинское обслуживание в обмен на переданные в 1996 году образцы ДНК. Их около трех сотен, и живут они тоже в Рондонии. У нас имелись свои образцы, не те, что были неблаговидно собраны в 1996 году, а полученные в 1987 году с соблюдением всех процедур информирования, соответствующих принятым в то время этическим нормам. Я надеюсь, что люди каритиана порадуются, узнав о наших результатах, рассказывающих об их особенном происхождении, и поймут все выгоды участия в научных исследованиях40.

Следующая популяция с высокой долей наследия Y – это шаванте. Они говорят не на тупи, а на языке ге, представляющем другую языковую группу. Их примерно 18 тысяч, и их местожительство – штат Мату-Гросу, расположенный на Бразильском плоскогорье. Их туда переселили принудительно, природа их собственной земли деградировала, а исконный образ жизни сходит на нет под влиянием проектов развития41.

Среди людей Мезоамерики и Южной Америки к западу от Анд наследие популяции Y совсем ничтожно или его нет. Также мы не обнаружили его следов в геноме представителя кловисской культуры – ребенка из местонахождения на севере США, возрастом почти 13 тысяч лет, а также в геноме нынешних носителей алгонкинского языка в Канаде. Так что географическое положение популяции Y ограничивается Амазонией, что только подкрепляет доказательства ее древности. Ведь подобное расположение – в труднодоступном районе, сильно отдаленном от Берингийского прохода из Азии, – как раз и ожидаемо, если представить, как некогда многочисленную пионерную популяцию оттеснили в ходе следующей экспансии. Такое мы уже видели в распространении некоторых других языковых семей, например, таа, жу, кхое-квади, на которых говорят бушмены и кхое в Южной Африке: эти языковые анклавы окружены со всех сторон океаном носителей других языков.

Примечательно, что самый значительный сигнал присутствия древней линии относится к бразильским группам, откуда родом Лусия и останки из Лагоа-Санта. Это действительно здорово, но данное совпадение вовсе не доказывает, что эта древняя линия и представляет гипотетических невесовских “палеоамериканцев” с их характерной морфологией. Невес вместе с другими учеными утверждал, что палеоамериканскую внешность имели не только древние бразильцы, но и мексиканцы, как древние, так и сравнительно недавние. Но мы не нашли никакого сигнала присутствия популяции Y в Мексике. Помимо того, группе Эске Виллерслева удалось получить образцы ДНК представителей двух индейских племен, у которых, по мнению Невеса, в скелетах имелись характерные признаки “палеоамериканцев”. Речь идет о перику из Байя на севере Калифорнийского полуострова в Мексике и огнеземельцах с южной оконечности Южной Америки. В обеих группах следов популяции Y нет42.

И как нам тогда интерпретировать полученную генетическую картину? Из археологии мы знаем, что, вероятно, еще до открытия ледового коридора люди оказались на Американском континенте где-то к югу от ледового щита; следы их присутствия видны в археологических местонахождениях Монте-Верде и Пэйсли. Но интенсивное заселение территорий началось после открытия ледового коридора людьми кловис. А генетические данные указывают на два эпизода заселения Америки двумя разными группами мигрантов, двигавшихся из Азии – вероятно, в разное время и разными маршрутами. Если популяция Y распространилась по Южной Америке еще до “первых американцев”, то, похоже, пришедшие вслед “первые американцы” заняли всю ее территорию, заместив Y повсюду или полностью, или, как в Амазонии, частично. В Амазонии из-за малодоступных во всех смыслах условий среды популяция Y имела больше шансов сохраниться, чем где бы то ни было. Амазонские чащи притормозили расселение “первых американцев”, и в итоге эти новые мигранты успели смешаться с местным населением, а не просто смести его целиком.

Австралазиатское наследие у нынешних суруи совсем невелико, в количественном отношении примерно такое же, как неандертальская доля у неафриканского населения, но было бы глупо недооценивать его значение. На самом деле влияние популяции Y на население Амазонии может быть выше, чем те 2 %. Предки популяции Y должны были пересечь гигантские территории Сибири и Северной Америки, где обосновались предки “первых американцев”. Очень вероятно, что к началу освоения Южной Америки люди популяции Y уже в большой степени с этими предками смешались. А если это так, то южноазиатское наследие – лишь один из “маркировочных красителей” для популяции Y, наподобие тяжелых металлов, которые вводят пациентам в вену при исследовании кровеносных сосудов на томографе. Наша оценка в 2 % у суруи сделана с учетом предположения об отсутствии смешения популяции Y с какими бы то ни было встреченными народами на всем протяжении пути через Северо-Восточную Азию и Америку. А если мы это условие снимем, позволив смешение с предками “первых американцев”, то доля наследия Y у суруи подскочит до 85 %, сохраняя при этом статистический сигнал родства с австралазиатами.

Пусть реальность где-то посередине, но все равно история расселения “первых американцев” по девственным территориям видится теперь глубоко неверной. Нужно начать переосмысливать заселение Америки в контексте экспансии той базовой популяции. История и временные рамки популяции Y прояснятся, когда станут доступными образцы древней ДНК из скелетных остатков с ее наследием.

После “первых американцев”

Яркие перспективы генетических исследований связаны с возможностью узнать не только о глубоком прошлом индейских народов, но и о более близких к нам временах, а также о путях формирования сегодняшних популяций.

Первейший тому пример – исследование происхождения носителей языков на-дене, населяющих тихоокеанское побережье Канады и США на юг до Аризоны. Все лингвисты безусловно соглашаются, что эти языки берут начало от одного корня и разошлись не более нескольких тысяч лет назад и что их распространение по Северо-Западной Америке обусловлено, по крайней мере частично, миграциями. Мощный импульс эти идеи получили в работе лингвиста Эдварда Вайды 2008 года. Он привел документальные доказательства глубоких связей между языками на-дене и енисейской языковой семьей в Центральной Сибири. Когда-то на енисейских языках говорили многие народы, теперь же в бытовом обращении остался только кетский язык43. Отсюда следует, что, несмотря на гигантские расстояния, носители на-дене в Америках произошли от сравнительно недавних азиатских мигрантов.

Что к этому может добавить генетика? В исследовании 2012 года мы показали, что люди племени чипевайан, говорящего на на-дене, имеют в своем генофонде редкий гаплотип, мало где встреченный у других индейцев. В этом видится доказательство гипотезы о позднейшей миграции из Азии44. По нашим оценкам, доля этого наследия у чипевайанов составляет не более 10 %, но оно обязательно присутствует в каждом образце. Было бы неплохо понять, как использовать этот отчетливый чипевайанский маячок наследия в качестве своеобразного “маркировочного красителя” для выявления древних связей между носителями на-дене и людьми археологических культур, из останков которых можно выделить ДНК.