Самый лучший комсомолец - Павел Смолин

— Есть смысл еще здесь мыть? — спросил доктор наук.

— Есть, — грустно подтвердил аспирант и пошел мыть еще.

— Я бы помог, но кто будет волков отгонять? — спросил его в спину совестливый дядя Петя.

— У всех своя работа, — философски заметил Антип Иванович.

Посидели, послушали как легкий ветерок гуляет в ветвях. Где-то кто-то очень противно вякнул, и все, кроме дяди Пети, вздрогнули. С другой стороны раздался треск ветвей, мужское:

— Ах ты сука!

И Вилкино металлическое в ответ:

— Заткнись и иди, падаль!

Неизвестный проникся и вышел к нам. Заросший, шапка отсутствует, и засаленные спутанные черные волосы спадают на обветренное, загорелое лицо с карими глазами и неопрятной бородой до кадыка. Мощные топорщащиеся усы — в наличии. Одет в дырявый, доведенный до состояния «трубочист после тяжелой смены» свитер с оленями, относительно приличный ватник и ватные штаны. На ногах — кирзачи.

Следом появилась опустившая пистолет Виталина:

— Это — беглый зэк. Живет здесь третий год, охотится, золото моет и раз в ква’ртал выбирается к людям — продать и соли со спичками купить. Кличка — Лесник.

— Какая банальщина! — расстроился я. — Здравствуйте, гражданин беглый зэк. Можно вас попросить немножко убрать волосы с лица и показать анфас и профиль?

— Делать мне больше не*уй, — невежливо буркнул он и опустился на бревно.

— Тебе «свежих» показывали, — успокоила Вилка. — Не старше двух лет. Этого там точно нет.

— У него там землянка? — спросил дядя Петя, не стесняясь подойти к Лесовику поближе, чтобы внимательно осмотреть. — Обыскивала?

— Карманы выворачивал, — сначала запустила девушка процесс тщательного обыска (фу!) и ответила. — Землянка, да. Три года червем жил — зачем убегал?

— Лучше так, чем под ментом ходить! — исчерпывающе ответил стремительно теряющий слои одежды и грустно косящийся на вырастающую на камне кучку крупных самородков, извлекаемых из распоротых швов и потайных карманов.

— Если в ручье попадается такое, этот зэк нашел месторождение раньше нас! — воскликнул Антип Иванович, узрев самородок размером в половину кулака.

— Фиг ему, а не соответствующую медаль! — пожадничал я. — В это сложное для страны время, когда за золото приходится покупать хлеб, красть золото — все равно что забирать пряники из тарелок Советских детей, а я не люблю, когда мои пряники забирают!

Наши грохнули, Лесник оскалился:

— Мне-то че? Мамке рассказывай, как и куда ты любишь.

Выхватил подзатыльник от дяди Пети.

— Мне приятно, что вы так сделали, — похвалил я его и попросил больше так не делать. — Но чисто по-человечески старателя Лесника жалко. А еще — смотрите какой он грязный. А еще, возможно, вши.

— Я поэтому землянку и не обыскивала, — смущенно призналась Вилка.

— Совсем машинистку избаловал! — фыркнул на меня КГБшник, вернул гражданину старателю лишенные семи маленьких самородков штаны, завершив на этом обыск, и спросил. — Куда?

— Прямо туда, — указала Вилка. — Ориентир — два пня за канавой. Да найдешь, там натоптано, — подтвердила она статус избалованной, махнув рукой.

Дядя Петя ушел обыскивать крысиную нору. Очень любопытно на самом деле, но я боюсь заразиться чем-нибудь прямо страшным, поэтому лучше побуду здесь.

— Ты — очень большая молодец! — не стесняясь геологических дядек, похвалил я Виталину.

— Я знаю! — с улыбкой кивнула она.

— Здесь примерно двенадцать унций, — собрав полученное в ходе обыска золота в ладони, взвесил его Антип Иванович. — Пожалуйста, уважаемый Лесник, ответьте, сколько времени занимает добыча такого количества?

— Это — особенные, — глазами лишенного любимого колечка Голлума посмотрел он на самородки. — На черный день, для себя берег. Но если по весу — неделя где-то, — не без гордости озвучил поразительную цифру.

— Невероятно богатое месторождение! — сделал вывод Антип Иванович, положив золотишко на место.

Старатель горько вздохнул и благоразумно не стал предпринимать попыток завладеть конфискованной ценностью.

Сколько это? Тонна зерна? Пять? Да и не в зерне дело! Я положил лицо на ладони и грустно протянул:

— Почему даже в колымской глуши сидит расхититель социалистической собственности?!

Виталина попыталась задавить смех, потерпела поражение, согнулась пополам, товарищ Лесник увидел в этом свой шанс и попытался ломануться в заросли позади себя. Само собой, потерпел поражение, оставшись лежать носом в холодную землю.

— Старый на холодном лежать-то, — попросил сердобольный я у поставившей ногу поверженному противнику между лопаток Виталине. — Хотя подожди, не поднимай. А за что вы сидели, гражданин Лесник?

— За разбой, — пропыхтел он в веселенькой зеленой расцветки мох.

— А чего разбивали?

— Сберкассу!

— Убил кого?

— Никого!

— Поднимай, — решил я.

Вилочка отпустила мужика, он с кряхтением поднялся, демонстративно отряхнулся и уселся на пень.

— Удачно сберкассу разбил? — продолжил я коротать время при помощи редкого персонажа.

Нифига себе, лесной грабитель-старатель! Когда еще такого найдешь?

— Двадцать три тыщи вынес ночью, честь-по-чести, — охотно похвастался он, оживая лицом на глазах. — Сразу таксиста, беленькую, и к бабам, — поник. — Там меня и взяли.

— Сколько сидеть до побега оставалось?

— Два с половиной, — отвел он взгляд.

— Жалеете, гражданин Лесник, — кивнул я. — Уже на свободе бы жили, свободным человеком. В СССР безработицы нет, и вы…

— Откачивал бы говно из септика! — предположил Лесник.

— Там неплохая зарплата, — заметил Антип Иванович.

— Антип Иванович — доктор наук, ему верить можно, — сделал я геологу приятно.

— На*уй, я привык, — отмахнулся он и жалобно попросил. — Можно я здесь останусь?

— Ржака! — оценил я. — Тебе шахтеры кличку дадут — «Призрак рудника».

Народ заржал, Лесник повесил голову.

— Слушайте, гражданин Лесник, вы же «Лесник», а значит здешние леса полны ваших ухоронок.

Немного одичавший мужик дернулся — полны!

— Вы нам все покажете, сдадите подельников, и мы вас на годик положим, извините, в психушку — вам нужно социализироваться. МВД оформит вам УДО. Попросим не колоть всяким и селить с пациентами потише. Выйдете в социум, сможете жить честно — замечательно, живите. Нет — придется мыть золото за баланду до конца своих дней.

— А тут че, пацан командует? — дошло до Лесника.

— Сереже можно почти все! — похвасталась таким хорошим мной Вилка.