Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2 - Александр Дюма

Старик достал из кармана ключ и отпер висячий замок, освободив таким образом крышку. Своей рукой старик приподнял и откинул крышку — и изумленным взорам девушек предстало бесчисленное количество крохотных, с мизинец толщиной, слитков золота. Девушки стояли, прижимаясь друг к другу, и выглядели ошеломленными.

— В этой бочке, сударыни, должно быть чуть больше миллиона.

Девушки вздрогнули.

— Но чье это? Не может быть, чтобы это принадлежало нам.

— Тем не менее это сущая правда, — заметил старик. — Вот уже двадцать лет, как я с выгодой управляю вашим имуществом. Все это время, год за годом, оно приносило от пятидесяти до пятидесяти пяти тысяч франков в год. Я никогда не подсчитывал общей суммы, впрочем, отчеты всегда были точны; но, если отнять предстоящие издержки на жизнь, остаток должен составить около девятисот тысяч франков.

Девушки переглянулись.

Старик достал второй ключ из кармана и открыл маленькую бочку, также прикованную добросовестной и умелой рукой к стене. Она оказалась наполовину заполненной рубинами, изумрудами, золотыми слитками и драгоценными камнями, служившими, в чем мы убедились, разменной валютой в Бирме. Старик запустил руку на самое дно и сверкающим каскадом высыпал обратно то, что зачерпнул.

— А это что? — спросила Элен. — Неужели вам удалось найти богатства Гаруна аль-Рашида?

— Ну что вы! — отвечал старик. — Я думаю, цена на меру золота везде постоянна, тогда как эти камешки, совсем необработанные, будут стоить во Франции в два раза дороже. В тамошних ценах здесь покоится около трехсот тысяч франков.

— И куда вы собрались со всем этим? — спросила Элен смеясь, тогда как Жанна, погруженная в свои мысли, обнаруживала полное безразличие к происходящему.

— Все это, должен я вам сказать, мои дорогие госпожи: земля, люди, животные, урожай, как и это золото и эти драгоценные камни, — все принадлежит вам.

— Мой друг, мне известно о соглашении между вами и моим отцом. «Реми, — сказал он вам, покидая вас, — раз вы хотите, я оставляю вас здесь. Заложите здесь хозяйство, используя те скромные средства, которые я вам дал, а когда я вернусь или от моего имени прибудет кто-либо из моих родственников, вы разделите все поровну между вами и мной». К несчастью, Реми, я и есть та самая наследница, которая пришла просить у вас его долю: половина всего, чем вы здесь располагаете, принадлежит мне и моей сестре, но другая половина — ваша.

Слезы катились по щекам старика.

— Нет, — ответил он, — невозможно, чтобы ваш достойный отец хотел этого; я хочу сказать, что, заключая со мной это соглашение, он тогда никак не мог предвидеть, что поселение будет столь процветающим. Так что воспринимайте нас как скромных крестьян, которые будут счастливы без меры, если вы позволите нам и дальше работать, оставаясь у вас на службе, и если то же будет позволено моим детям и внукам.

Элен взглянула на него строго.

— Вы забываете, Реми, — сказала она, — что, выказывая по отношению к нам чрезмерную щедрость, вы поступаете несправедливо по отношению к своим детям. Ваши дети работали так же, как и вы, правда, не столь долго, но в меру своих сил, на наше общее благо, и я нахожу себя обязанной защищать и оберегать их права.

Реми пытался возразить, но в это время барабан пробил завтрак, точнее, три удара в китайский гонг возвестили о том, что завтрак подан.

Реми запер за собой дверь, и все трое спустились вниз.

Стол короля не мог быть роскошнее: индийские павлины, китайские золотистые фазаны, бирманские цесарки, перья которых были разложены чудесные веерами; поданный десерт был похож на «полное собрание» самых экзотических фруктов: манго, гуавы, королевские бананы, ананасы, авокадо, плоды хлебного дерева; из напитков подавались только вино латании и грейпфрутовый оранжад; эти напитки содержались в хранилищах, вырытых в земле, и обладали свежестью ледяного ликера.

В колонии не было фруктовых деревьев, и троим братьям накануне вечером после ужина было поручено сходить за фруктами в лес, окружавший пашню. Жюстин в поисках манго, росшего только вдоль берега, стал подниматься вверх по течению реки и заметил в джунглях вдоль Ситауна тигриные тропы.

При этой новости пятерых молодцов охватило воодушевление, и было решено через несколько дней устроить охоту на тигра, причем со слонами, чтобы охотников могли сопровождать дамы. Эта выдумка, тут же всеми подхваченная, принадлежала Жанне, и только Элен, печально взглянув на нее, пробормотала про себя:

— Бедная сестра!

Жанну отнюдь нельзя было назвать храброй; в действительности она себе места не находила при мысли, что Рене отправится один на эту ужасную охоту и три или четыре часа она будет обречена на тревожные ожидания.

Рене попытался разубедить ее, но от этого Жанна расстроилась еще больше. Тогда Элен предложила отложить охоту. Со дня на день ожидалось прибытие тела виконта, следовало с почестями предать его земле, прежде чем думать о развлечениях. Встав из-за стола, Элен подозвала к себе сэра Джеймса и Рене и рассказала им все, чему стала свидетельницей, добавив, что, невзирая на сопротивление старика, она настояла на строгом соблюдении условий соглашения между ним и виконтом. Оба молодых человека одобрили ее твердость.

— Ну, а Жанна, — добавила, смеясь, Элен, — поскольку она, вне всякого сомнения, не слушала нашего разговора или не поняла из него ни слова, стала наследницей, сама того не подозревая. Одна беда — в этой пустыне будет нелегко найти себе суженого.

— Ей следовало позаботиться о нем раньше, как это сделали вы, и привезти из Европы.

Они перевели свои взгляды на Рене, но юноша оставался невозмутимым, и едва заметная улыбка, скорее печальная, нежели веселая, показалась на его губах. В этот момент их внимание переключилось на работу, которую проделывали братья. Расположившись в тени огромного баобаба, они копали бассейн, чтобы потом небольшим каналом соединить его с рекой.

Когда бассейн будет готов и его заполнит речная вода, получится превосходная ванна для девушек, они смогут принять ванну и вернуться назад, проделав не больше сотни шагов от дома.

Таким образом, все усилия этого замечательного семейства были направлены на благо его гостей.

Возвращаясь домой, молодые люди заметили сидевшую у дверей Жанну, рассеянно наблюдавшую, как Адда запрягает двух маленьких бирманских лошадок. Они предназначались для прогулок сестер.

В Пегу водятся две совершенно разные породы лошадей. Одна из них обитает в нижнем Пегу, на затопленных болотистых почвах от Аракана до Тенассерима. Пока вы в дельте, образуемой мириадами притоков Иравади, вам будут попадаться лишь неуклюжие и не очень выносливые лошадки. Те же, что обитают на сухих пространствах Хензады, — маленькие, обычно очень грациозные и неутомимые. Впрочем, в Бирме знатные и состоятельные люди используют для верховой езды слонов. В старинные же повозки, транспорт, предназначенный для недолгих путешествий, впрягают быков либо буйволов; а лошадь является, скорее, предметом роскоши.