Священные чудовища - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Была наркоманкой, стану алкоголичкой». – С этой мыслью она уснула.
Утром долго стояла под душем, потом выпила кофе, чтобы проснуться. После кофе легче не стало.
Инга ходила по комнате взад-вперед, как зверь в клетке.
Разговор с Иваном – если только это можно назвать разговором – перевернул ее душу, вывернул наизнанку. И эта изнанка оказалась страшной, безысходной.
Выходит, это он, Иван, оглушил ее и столкнул в подвал той ночью. Из-за него она пережила те часы рядом с мертвой сестрой.
Однако Линку Иван не убивал, в этом она ему поверила.
Тогда кто же?
Теперь она этого никогда не узнает.
Неожиданно раздался резкий короткий сигнал.
Инга вздрогнула – так напряжены были ее нервы, что она не сразу поняла, что это всего лишь эсэмэска.
Она схватила мобильник, взглянула на дисплей.
И похолодела.
Там высветился номер Макса.
В долю секунды перед глазами пронеслось то видение – монстр, сшитый из головы Максима и тела Ульяны Спасской. Она никогда не забудет, как отделяла голову маникюрными ножницами, как прятала ее в морозильнике ресторана.
И вдруг это сообщение.
Кто его мог послать?
Тот, кто убил Макса?
«Не надо, не читай эсэмэску, – шептал голос благоразумия. – Это не принесет ничего хорошего. Сотри ее, не читая!»
Но тогда она не узнает правды.
«И слава богу, – шептал внутренний голос. – Черта ли в ней, в правде? От нее одни неприятности».
Но Инга решилась. Дрожащими пальцами нажала кнопку, чтобы открыть сообщение.
На дисплее загорелись ровные строчки:
«Привет, Снежинка! Я от тебя совсем потерял голову! Хочу ее вернуть. Приходи в «Сиртаки» как можно скорее, долго ждать не буду».
Инга застыла, не сводя глаз с дисплея.
Этого просто не может быть.
Только Макс называл ее Снежинкой. Сначала ей даже нравилось это дурацкое имя, но потом он сам же проговорился, что так же называл ручную белую крысу, которая была у него в детстве.
Только Макс так называл ее.
Но Макс уже давно мертв, она сама видела его отрезанную голову, сама спрятала ее в морозилке греческого ресторана – и вот теперь его призрак посылает ей это издевательское сообщение и зовет туда же, в этот самый ресторан.
Он потерял от нее голову. Ха-ха. Очень смешно.
От такого юмора немудрено свихнуться.
А она и так давно уже ходит по самому краю, по грани безумия.
Что делать?
Внутренний голос шептал, что нужно затаиться, спрятаться, найти какое-нибудь безопасное место и не высовывать оттуда нос, – но какой-то другой голос, куда более сильный, гнал ее в «Сиртаки», чтобы проверить, на месте ли коробка с ужасным содержимым.
Уже через сорок минут она входила в ресторан.
В зале было почти пусто.
Метрдотель Виталик, увидев Ингу, метнулся к ней, думая, что это посетитель, но узнал ее и скис:
– Ты к шефу?
– Ага, – ответила Инга, не собираясь вдаваться в подробности.
В коридоре она снова столкнулась с поваром Рахметом, и тот снова бросился ей навстречу:
– Привет, Инга-джан! Давно не заходила! Будешь обедать? У нас сегодня долма очень вкусная! Попробуй долмы, я тебе самую лучшую положу. Тебе нужно есть, а то совсем худая стала! Одни кости остались, куда это годится?
– Спасибо, Рахмет, – перебила его Инга. – Мне сейчас некогда. Помнишь, я у тебя в морозилке коробку оставила?
– Помню, Инга-джан, конечно, помню.
– Ее никто не мог взять? Она на месте?
– Обижаешь, Инга-джан. Конечно, на месте. Раз ты ее положила, я никому, кроме тебя, ее не отдам.
– Спасибо, Рахмет! А сейчас я хочу ее забрать.
– Забирай, Инга-джан! Если нужно, конечно, забирай.
Рахмет проводил Ингу к огромному морозильнику и деликатно удалился.
Она убедилась, что рядом никого нет, открыла морозильник, засунула руку в глубину, за огромные куски мороженого мяса, и нащупала там свою коробку.
Со страхом, но и с облегчением вытащила ее.
Никто ее не тронул, никто не подменил.
Но тогда кто же прислал ей то издевательское сообщение? Не призрак же Макса с того света!
На всякий случай Инга заглянула в коробку.
Только чтобы убедиться, что внутри замотанная в несколько слоев пленки голова.
И ресторанная подсобка закачалась, как палуба корабля в шторм.
В коробке действительно лежала голова.
Только не голова Максима.
В коробке лежала женская голова.
Инга на мгновение закрыла глаза.
Нет, этого не может быть.
Это просто невозможно.
Сейчас она откроет глаза – и все будет как прежде. Все будет так, как она оставила в прошлый раз.
В коробке окажется плотно упакованная в полиэтилен голова Макса.
Она открыла глаза, но ровным счетом ничего не изменилось.
В коробке была женская голова.
И она даже узнала чья.
Это была голова Ульяны Спасской.
Брови и ресницы покрывал иней, чувственные губы побелели от холода.
– Черт, черт, черт, – пробормотала Инга, разглядывая эту проклятую голову. – Да что же это творится? Кто играет со мной в эти кошмарные игры?
Она еще раз взглянула на голову Ульяны. Та притягивала взгляд, как магнит притягивает железные опилки. И на этот раз Инга увидела то, чего не заметила сразу.
В губах Ульяны, в этих побелевших от холода, но все еще красивых и чувственных мертвых губах, что-то было зажато.
Это был сложенный вдвое листок бумаги.
«Не трогай! – взвыл внутренний голос. – Не трогай, если не хочешь, чтобы все стало еще хуже!»
Но Инга не слушала.
Она должна была знать. Должна была узнать правду.
Осторожно, словно боясь разбудить мертвую голову, она извлекла из ее губ листок бумаги, развернула.
Это была записка, обращенная к ней.
«Привет, Снежинка! – То ли почерк был таким корявым, то ли у нее дрожали руки, Инга так и не поняла. – Ты нашла мою игрушку. Молодец. Теперь принеси ее мне. Я жду вас – тебя и ее – через час в Парголове, Лесная улица, 4. Если вы с Ульяной опоздаете, ты никогда не узнаешь правду».
