Святые Спасения - Питер Гамильтон

Конечно, кластеры датчиков были очень малы, а расстояния — огромны, так что разрешение не дотягивало до оптимального. Но все равно понятно было, что большинство объектов представляют собой пятиугольные додекаэдры, каждая плоскость которых имеет две тысяч километров в поперечине.

— Это, верно, радиотелескопы, — сказал Каллум. — Тут ведь, как–никак, сенсорная станция оликсов, так что сомневаюсь, что это может быть чем–то другим. Черт возьми, ну и масштабы! Неудивительно, что они засекли радиопередачи с Земли.

— Туда мы и направляемся, — сообщила Джессика.

Визуализация перефокусировалась. Угол обзора оказался не слишком удачным, поскольку скалистая поверхность корабля–ковчега превратилась в красный «марсианский» полумесяц, занимающий три четверти изображения. В трех миллионах километров перед ними находилось «гнездо» из семи широких обручей, причем диаметр внешнего составлял километров двести. Каждое следующее кольцо было меньше предыдущего, центральное не дотягивало и до тридцати километров. Все они располагались под определенным углом друг к другу, так что центральное стояло перпендикулярно внешнему. Поверхность каждого глянцевито отливала багрянцем. Никаких видимых маркировок не наблюдалось. Температура твердо держалась на двадцати семи по Цельсию.

— Что думаете? — спросил Юрий. — Хабитат оликсов?

— Скорее всего, — ответила Джессика. — Рядом есть несколько терминальных обручей входов в червоточины. Мы направляемся к ближайшему.

— Что–то не видно движения, — заметила Кандара. — Мы словно у звезды–призрака.

— Планет я тоже не заметила, — сказала Джессика. — И вообще в плоскости эклиптики отсутствует какая–либо твердая материя; ни астероидов, ни комет… Они всё зачистили.

— Адское пламя! — воскликнул Каллум. — А я-то гадал, чем они питают свои червоточины, учитывая, сколько энергии требуется, чтобы держать их открытыми. Взгляните–ка на экватор этой звезды.

Алик подождал, когда визуализация, подстраиваясь под прихоти каждого, вновь перефокусируется. Он ничего не сказал о чудесах этой чужой звезды, потому что, честно говоря, чудеса эти находились далеко за пределами его зоны комфорта. Вложенные кольца были куда больше хабитатов, которые строили люди, — если это «гнездо» действительно являлось таковым; а радиотелескопы размерами превосходили любую гребаную луну. Он всегда знал, что их полет — предприятие рискованное, почти безнадежное, но теперь они явно увязли не в своей стихии — и продолжали тонуть. Он неохотно посмотрел на мерцающий красный диск маленькой звезды. Экватор, отмеченный тонкой черной линией, был ясно виден. Изображение увеличилось, став расплывчатым.

— Он что, твердый? — недоверчиво спросил Юрий.

— Похоже на то, — откликнулся Каллум. — Вращается быстрее звезды, но расположен выше хромосферы.

— Радиус звезды — приблизительно треть от солнечного, — прикинула Джессика. — Что дает окружность… Черт! Один и три десятые миллиона километров.

— Они построили кольцо из твердого вещества длиной один и три миллиона километров? — поразился Юрий. — Из чего, черт возьми?

— Из чего–то достаточно прочного, чтобы сидеть на звезде, — процедил Каллум. — И этот экватор действует как генератор. Господи, если это то, что они построили для питания червоточин, что им нужно для питания того, что замедляет время внутри анклава? Какого размера? Что оно делает, глотает звезды целиком?

Кандара хмыкнула:

— У тебя когда–нибудь было чувство, что ты откусил больше, чем можешь прожевать?

— Это ни хрена не смешно! — рявкнул Алик.

— Расслабься. Мы здесь не для того, чтобы сойтись врукопашную с этими ублюдками. Мы — бактерия на слоне. Мелкая, пустяковая бактерия. Но если бактерия попадет в кровоток…

Алик закрыл глаза, выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он знал, что все это не по–настоящему, и все же это помогло ему успокоиться.

— Кажется, реальность все–таки укусила меня за задницу.

— Везет тебе, — сказал Каллум. — А я? Я все еще полностью отрицаю все это. Юрий?

— Жаль, что клонирование вне закона. Я бы вырастил одного себя и послал его вместо себя. Возможно, мне все–таки следовало так сделать.

— Неплохо бы.

— Вы, парни, слабаки, — заявила Кандара. — Я бы ни за что это не пропустила.

— Да, но ты…

Алик захлопнул рот.

— Полный псих? Да ладно, признай, здесь только я и Джессика нормально функционируем. А она…

Кандара сделала вид, что задохнулась от ужаса, и прикрыла рот рукой.

— Не родилась человеком, — подзуживая, завершила Джессика.

— Мы, должно быть, одна из самых больших компаний лузеров в истории.

— Надежда не умирает никогда, — торжественно провозгласил Каллум. — Но это, черт побери, слишком часто упускается из виду.

— Отвали–ка ты, гуру, с этим дерьмом, — ухмыльнулся Алик. — Я никогда не говорил, что теряю надежду. Я парень практичный. Мы просто продолжаем делать свою работу.

— Какая глубокая мысль, — пробормотала Кандара.

— Я знаю вектор курса «Спасения жизни», — сказала Джессика. — Мы движемся ко входу в червоточину, расположенную рядом с кольцами хабитата, — к самому большому из них. Терминал двадцать километров в поперечине. В него легко могли бы войти два ковчега, идущих бок о бок.

— Сколько? — коротко спросил Юрий, но Джессика поняла.

— Восемнадцать часов.

Оставшееся время они провели в скучной рубке. Алик уже подумывал о том, чтобы немного оживить ее, добавить роскоши, как в каком–нибудь из пентхаузов, где ему приходилось бывать. Отчего у них вообще так убого? Они же либо в рубке, либо в забытьи в баке. Они даже не смоделировали утилитарные отсеки настоящего «Еретика–мстителя».

Несколько раз за эти улитками ползущие часы корабли Избавления описывали круги над «Спасением жизни», точно орлы, охраняющие свое гнездо.

— Почему? — спросил Юрий, когда восьмой дозорный корабль обогнул ковчег. — Это же их звездная система. Тут не может быть никакой угрозы. Что они ищут?

Джессика нахмурилась:

— Думаю, это какой–то ритуал. Они празднуют успешную миссию. Или возвращение; я не вполне уверена, что именно. Я еще не улавливала в мыслях единого сознания такого эмоционального содержания, как сейчас.

Каллум усмехнулся:

— Танцуй так, будто никто не видит.

— Счастливые оликсы! — пробормотал Алик. — Вселенная не только куда более странная, чем мы представляли, но и куда более странная, чем мы вообще можем себе представить.

— Матерь Мария, спаси и помилуй! — воскликнула Кандара. — Я заперта на корабле, полном философов!

— Может, оликсы не всегда были жалкими фашистскими ублюдками, — сказал Юрий. — Что–то их изменило.