Ты любишь сверху? - Лана Пиратова

Она прижимается ко мне и целует. Целует меня в губы, но каким-то невинным девичьим поцелуем, едва касаясь моих губ. Потом ее губы скользят по моим щекам, касаются глаз и, наконец, опять возвращаются к губам.

Теперь она уже жадно впивается в мой рот и я чувствую ее язык в себе. Я беру ее за затылок и сильнее впиваюсь в ее губы. До боли, до хрипа, до невозможности сделать глоток воздуха. Отпускаю ее лишь тогда, когда нехватка кислорода становится невыносимой.

- Я люблю тебя, Кирилл, - шепчет она мне в губы.

Я немного отстраняюсь и пристально смотрю ей в глаза.

- Я люблю тебя, - говорит она уже громче.

Опять притягиваю ее к себе и жадно целую. Веду губами по ее щеке, к уху и шепчу:

- Я тоже тебя люблю, Ксюша. Люблю так, что боюсь думать об этом.

Потом языком провожу от уха к ее шейке и прикусываю ее там. Она громко выдыхает.

- А тебе с этим можно? – киваю на ногу. Я совершенно забыл, что мы только что из травмпункта.

Ксюша смеется и сама стягивает с себя платье.

Как же я скучал по ее телу. Я неторопливо провожу рукой от ее шеи к груди, расстегиваю лифчик и скидываю его. Просто смотрю на ее грудь, на твердые соски. Потом не выдерживаю и припадаю к ним своими губами. Ксюша выгибается и начинает стонать.

Не отрываясь от груди, я рукой скольжу в ее трусики. Там уже все готово, чтобы принять меня. Слегка надавливаю на клитор. Ксюша вскрикивает и откидывает голову. Я убираю руку и она, вернувшись из короткой нирваны, снимает с меня рубашку, прижимается своими острыми сосками к моей груди.

Она, конечно же, ощущает своей попкой мой набухший член и начинает слегка елозить по нему.

Потом вдруг немного отстраняется от меня, смотрит в глаза и шепчет:

- У меня ничего не было с Пашей, Кирилл. Я не смогла. После тебя не смогла.

И я вижу по ее глазам, что она не врет. Я хватаю ее и кладу попой на подлокотник дивана так, что голова оказывается ниже. Быстро расстегиваю ремень, замок на брюках и достаю изнывающий член. Сегодня он будет вознагражден за все свои воздержания.

Отодвигаю трусики на Ксюше и приставляю головку к ее складочкам. Она в нетерпении приподнимает бедра навстречу, желая, чтобы я вошел в нее. И я выполняю ее немую просьбу. Протискиваюсь в нее, ощущая всю ту же узость, как и тогда. Здесь никого не было после меня.

Полностью ввожу в нее свой член и замираю. Сука, как же охуенно. Она плотно обтягивает меня. Я опираюсь руками о подлокотник, на котором лежит Ксюша, и начинаю двигаться в ней. Медленно, постепенно наращивая темп, усиливая толчки, почти полностью выходя из нее и погружаясь снова и снова.

Ксюша откидывает руки назад и двигает бедрами в такт моим движениям.

- Ох… Кирилл… Еще…Черт… Кирилл… - выкрикивает она с каждым моим ударом в нее. И кончает. Быстро и громко. Сильно сокращаясь вокруг моего члена.

Я не в силах долго терпеть и оргазм накрывает меня почти сразу же за ней. Едва успеваю вынуть член и кончить ей на живот.

Усаживаюсь на пол рядом диваном, так и не сняв брюки. Ксюша сползает с подлокотника и ложится на диван, обвивая мою шею своими руками.

Мы сидим молча и один только вопрос не дает мне покоя. Что дальше? Я люблю Ксюшу, она любит меня. Но что будет дальше?

- Знаешь, - начинает такой важный для нас обоих разговор Ксюша, - сейчас я понимаю, что поступила неправильно. Я поверила чужому человеку, а не тебе. Вернее, я даже не дала тебе шанса заставить меня поверить тебе.

- Расскажи мне, - прошу ее я. – Что тогда случилось?

И она рассказывает, освобождая себя и меня от недосказанности. Я терпеливо слушаю ее, не перебивая, хотя порой еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться или швырнуть что-нибудь о стену.

Лариса. Я слишком быстро скинул ее со счетов. Поверил, что она вот так легко отступится. Но откуда она узнала про Ксюшу? Ее телефон? Здесь замешан кто-то еще. И я обязательно узнаю, кто. Мне не терпится поговорить с Ларисой, выбить из нее подробности и наказать всех обидевших мою девочку. И я это непременно сделаю, но не при ней.

А сейчас я встаю с пола, беру Ксюшу на руки и несу в спальню. Там на кровати аккуратно вытираю с нее следы нашей любви, скидываю с себя брюки и освобождаю ее от остатков одежды. Ложусь рядом с ней и обнимаю ее. А она обнимает меня. И мы так и засыпаем.

Нога удивительным образом прошла уже на следующее утро. В постели Кирилла я проснулась уже не хромоножкой. Хотя Кирилл и не верил мне и хотел постоянно носить меня на руках.

Я вернулась домой уже после обеда с твердым намерением признаться отцу. Сегодня его выписывают из клиники. Кирилл обещал заехать вечером. Он просил меня дать ему возможность переговорить с папой о нас. И я согласилась, но сейчас, ужиная с папой, решила, что это – подходящий момент для признания. Пусть я признаюсь первой, а потом подъедет Кирилл.

- Мне звонил Паша, - говорит папа, - сказал, что ты не отвечаешь ему на звонки. Сказал, что ты неважно себя чувствовала в последние дни. Что-то случилось, Ксюша?

- Папа, я давно хотела поговорить с тобой.

Смотрю на него. Папа смотрит на меня исподлобья. Подозревает что-то неладное.

- Понимаешь, я не могу выйти замуж за Пашу, - наконец, произношу я и готова зажмуриться от страха, но стойко держу взгляд, не отвожу глаза.

- А что случилось? Почему вдруг такое решение?

- Мне изначально не надо было соглашаться на эту свадьбу.

- Паша – хороший парень.

- Но, папа, я не люблю его.

- Что ты знаешь о любви? Ты всю свою жизнь только и делала, что попадала в истории, из которых мне приходилось тебя вытаскивать. Тебе не знакома даже любовь к отцу! Ты ведь никогда не задумывалась, что я буду чувствовать, когда в очередной раз искала приключений на пятую точку! Ты знаешь, что такое любовь?

- Знаю, - уверенно отвечаю я. – Знаю. Потому что люблю.

- И кого же? – щурится папа.

- Я люблю другого. Кирилла Ключицкого.

Папа начинает смеяться.

- Ты не в себе, - немного успокоившись, произносит он. – Если бы я знал, что ты влипнешь в историю с этим Кириллом, то предпочел бы, чтобы ты таскалась по своим митингам, пока дурь из головы не вышла бы.

- Я не выйду за Пашу. Свадьбы не будет! – твердо произношу я.

- Будет. Ты выйдешь за Пашу Гросс, - также твердо, но тише говорит отец.

- Но почему? Почему не Кирилл? Ты же его знаешь.

- Вот, именно поэтому и нет.

- Но я люблю его.

- А мне акции Гросс важнее, - в сердцах выпаливает отец и уже начинает жалеть об этом, но сказанное не воротишь назад.