Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова

Все началось очень удачно. Удачно произвели замену страннойдамы — она как будто нарочно гуляла рано утром в пустынном парке, Эрик оказалсяочень внушаемым, деньги должны были прийти со дня на день, как вдруг подвернуласьЭрику чертова баба — соседка с собакой. И надо же было, чтобы он положил на нееглаз, то есть разумеется, это она положила на него глаз — мужчина обеспеченный,опять же квартира хорошая, — но он-то был явно не против!

И это в то время, когда совершенно не нужно было Романцовой,чтобы возле ее объекта крутилась какая-то баба, да еще с собакой.

Романцова поежилась, чувствуя спиной тяжелый взгляд своегокомпаньона.

— Ну, — раздался с дивана хриплый голос, — ичто же мы решим?

— Что с тобой можно решить, — устало вздохнулаАлександра Петровна.

— А ты не отмахивайся от меня, — зло прошипелон. — Я ведь многое замечаю, больше, чем тебе хотелось бы. Что, у тебясбой? Не ладится? Почему клиент не поддается?

— С чего ты взял, что у меня сбой? — с излишней,как сама поняла, горячностью начала оправдываться Романцова. — Пока всеидет по плану. Он хорошо поддается внушению, и, как только придут деньги, онвсе сделает как надо. Андрей проследит, чтобы девушка не перепутала дату?

— Андрей-то проследит, — усмехнулся Витя. — Ия со своей стороны прослежу, чтобы все было путем. Я тебе, кажется, еще ни разуне подводил.

— Ну да, — нехотя кивнула Романцова.

— А вот ты…

Александра Петровна вспыхнула яростью.

— Не смей говорить мне «ты»! — крикнула она,поворачиваясь к дивану. — Помни: мы с тобой не ровня. Всю главную и самуютрудную работу выполняю я! И рискую, между прочим, только я, когда торчу в той.квартире! Того и гляди, кто-нибудь припрется, кто знал эту Амелину…

Она опомнилась и закусила губы: не следует показывать этомутипу, что она нервничает. Но она не смогла сдержаться, очевидно в результатедлительного приема препарата В-17 у нее совершенно расшатались нервы.

— Возможно, мы напрасно связались с этим делом, —серьезно заговорил Витя. — Риск большой, предварительные затраты — тоже, арезультата может и не быть. Кто вертится возле этого немца, кроме бабы-соседки?Кто пытался его убить? Ты уверена, что это никак не связано с нашим делом?

— Уверена, — пробормотала Романцова, хотяуверенность ее была ни на чем не основана.

— Я с самого начала был против, — спокойно заметилВитя. — Продолжали бы потихоньку щипать мелких предпринимателей.

Заработок верный.

— В последнее время с этим стало хуже, — угрюмопроизнесла Романцова, — ты и сам знаешь.

— Просто этот… — Витя выплюнул неприличноеслово, — этот кобель Андрюшка ленится и не ищет подходящих девок. Вон ихсколько болтается по барам да по ресторанам! Не все же шлюхи, многие как раз вфирмах работают! Но ему некогда искать — как же, тебя еще ублажить нужно! Аработа — побоку!

Романцова снова отвернулась к окну и вцепилась в подоконник,чтобы Витя не заметил, как у нее вдруг задрожали руки. Действительно, впоследнее время Андрей частенько ночевал у нее, это помогало ей заснуть ивообще взбадривало. Она не может объяснить Виктору, что операция с Эриком — этоих последний шанс, что препарат кончается, да и вообще скоро перестанет на неедействовать. Она повернулась и увидела, что на нее смотрят страшные глазаубийцы.

— Не суетись, — усмехнулась она, — теперь мыне можем идти на попятный.

— А баба эта, с собакой? Откуда ты знаешь, что немец нерассказал ей, что у него с головой плохо?

Александра Петровна вышла в другую комнату и вернуласьоттуда через несколько минут, собранная и с блестящими глазами.

— Едем сейчас туда, — процедила Романцова,натягивая осточертевшее голландское пальто, — я с ней разберусь.

По совету Эрика я решила быть умницей, накормила Горация иуселась было поработать, как вдруг раздался звонок в дверь.

Гораций, который после похищения не отходил от меня ни нашаг, ощетинился и заворчал. Я тихонько подкралась к двери и выглянула в глазок.На площадке стояла, чудовищно искаженная линзой глазка, худощавая (вроде бы)женщина средних лет (вроде бы) в длинном темно-синем халате.

— Простите, пожалуйста, — услышала я .черездверь, — я — ваша соседка, у меня телефон сломался, а кроме вас, никого изсоседей нет дома. Вы позволите позвонить от вас на станцию?

Сердце у меня подпрыгнуло вверх, а потом резко ухнуло вниз,потому что я узнала соседку. Это была она, та самая женщина в голландскомпальто, только сейчас на ней был роскошный синий халат. Интересно, зачем онахочет попасть ко мне в квартиру?

Только не надо вкручивать насчет сломанного телефона, я васумоляю!

Самое умное было бы просто не пускать ее в квартиру. Нокакой-то чертик внутри меня подпрыгивал и подзуживал: «Открой дверь! Впусти ее!Иначе эта история никогда не закончится. Ведь она пришла к тебе сама, значит,ей что-то от тебя надо. Так и узнай, наконец, ее планы!»

Я защелкала замками и задвижками. Гораций заворчал, какмотор мощного мотоцикла.

— Сейчас. Одну минуточку, я открою, — заворковалая фальшиво-доброжелательным голосом, — тут столько замков…

На пороге стояла она — худощавая, подтянутая женщина летпятидесяти, с жесткими серо-голубыми глазами какого-то блеклого оттенка. Волосыу дамы были не длинные и не короткие, рыжеватые, закрывающие поллица. Надодумать, это парик.

— Прошу вас, проходите, — я посторонилась ипочувствовала, как в голове моей поплыла медленно странная темная волна…

Все ясно, она начала воздействие. Зачем?

Что она хочет от меня узнать? Неужели она что-топодозревает? Во всяком случае мне нужно срочно принять меры, потому что узнатьона от меня сможет очень многое. Эта злодейка и не подозревает, как многоинтересного я про нее знаю. Пока я еще хозяйка своей воли, нужно срочноподстраховаться.

Гораций, все так же глухо и мощно ворча, переступил тяжелымилапами и двинулся к гостье.

— Извините, — произнесла я с улыбкой, —собака такая нервная… Чужих не любит… Сейчас я ее в ванной закрою…

Я схватила Горация за ошейник и потащила в ванную комнату.Он отбивался и смотрел на меня полными возмущения глазами: «Что ты несешь? Этоя-то — нервная собака? Да ты совершенно в людях не разбираешься! Это же враг!Отпусти меня, я с ней немедленно покончу!»

— Пойдем, пойдем, мой дорогой, — уговаривала яего, добавляя глазами то, чего не могла сказать вслух: «Я все понимаю, но такнужно!».

Гораций упирался, царапал пол когтями, но на прямой бунт всеже не пошел и втиснулся вместе со мной в ванную комнату. Там я нашариласпрятанный под ванной чемоданчик Валентина Сергеевича, вытащила из него штативс пробирками и посмотрела на свет. Того самого препарата, который мы с Горациемпринимали позавчера, осталось меньше половины. Я на глазок сыпанула порцию встакан для чистки зубов, вздохнув, развела порошок водой из-под крана и однимглотком выпила эту адскую смесь. Потом я погладила Горация, который оживленноуставился на пробирки, спрятала чемоданчик и вышла к своей посетительнице.