Символы распада - Чингиз Абдуллаев

Двери медленно открылись. Генерал-полковник, директорЦентра, Сырцов, Шарифов, Машков и сопровождавший их генерал-майор прошлидальше. Офицеры остались у входа. Им было запрещено входить в хранилище.

Прибывшие нестройной колонной прошли по коридору. Директорпоказал на дверь, ведущую в следующий зал.

— Все заряды там, — сказал он. — Но туда мыобычно не входим без должной экипировки. Там все в порядке. Мы проверяли тридня назад. Все тридцать два заряда на месте. Еще вопросы есть?

— Нет, — весело сказал генерал-полковник, —все и так понятно. Пойдем дальше.

— Есть, — вдруг подал голос полковник Машков.

Все обернулись на него.

— В чем дело? — нахмурился академик. — Васинтересует еще что-нибудь?

— Я хотел бы войти в следующий зал.

— Но это довольно сложно. В таком виде вам туда входитьнельзя. Нужно переодеться.

— Я настаиваю, — упрямо сказал Машков. — Мненужно войти внутрь.

Директор Центра рассерженно обернулся на МихаилаКирилловича. Генерал-полковник пожал плечами. Он не хотел ссориться с ФСБ, дажеесли перед ним стоял обычный полковник. В конце концов, это его не касается.

— Вы хотите попасть внутрь? — растерянно спросил академик.

— Да. Я за тем и приехал. — Машков твердо смотрелна директора Центра. Тот выдержал его взгляд, пожал плечами и обратился кШарифову:

— Рафаэль Юсупович, переоденьтесь вместе с гостем ивойдите в хранилище. Михаил Кириллович, вы тоже хотите пройти туда?

Генерал явно не хотел. Он вообще не любил и боялся подобныхвидов оружия. Но выглядеть трусом в глазах своих подчиненных ему не хотелось.Тем более в глазах этого хамоватого полковника из ФСБ.

— Да, — сказал генерал, — я тоже войду вхранилище.

Директор Центра, уже ничего не понимая, повернулся кШарифову.

— Приготовьте все для наших гостей. Мы пойдем вместе.

Переодевание заняло довольно много времени. На МихаилаКирилловича опять с трудом подобрали тяжелый скафандр, защищающий отрадиоактивного излучения. Когда все были готовы, дежурный офицер снова взялмагнитные карточки у директора Центра и начальника службы безопасности, набралномер шифра и впустил всех внутрь.

Академик с неприязнью смотрел на настырного полковника ФСБ.Только упрямых придурков ему здесь не хватало. Они подошли к дверям, и Шарифовнабрал код шифра. Двери открылись. Внутри в стерильных условиях лежали всвинцовых ящиках ядерные заряды ограниченного радиуса действия. Директор,вошедший первым, быстро сосчитал их. Слава Богу. Все тридцать два на месте. Онторжествующе посмотрел на Машкова.

— У нас все в порядке, — сказал он довольнымголосом, — вы просто заставили нас потерять целый час. Хотя, наверно, ваминтересно предпринять такую экскурсию.

Машков вместо ответа начал внимательно осматривать ящики.

— Кто их опечатывает? — спросил он.

— Я сам. И делал это в последний раз в присутствиивашего предшественника из КГБ полковника Степанова, — с победным видомзаявил академик.

— Наша организация сейчас называется ФСБ, — чутьулыбнулся Машков.

— Да-да, извините, из ФСБ, — поправилсяакадемик. — У вас еще есть вопросы?

— Нужно вскрыть все контейнеры, — вдруг заявилэтот ненормальный полковник.

— Что? — не поверил уже и МихаилКириллович. — Как это — вскрыть контейнеры?

— Необходимо вскрыть все контейнеры, — упрямоповторил Машков, — и немедленно все проверить.

— Но почему? — разозлился генерал. — Может,вы все-таки объясните?

— У нас есть заключение прокуратуры, — мрачносказал Машков. — Они считают, что двое ваших ученых не просто так попали вавтомобильную катастрофу. Им скорее всего ее подстроили. По странномусовпадению именно эти двое в последний месяц работали в хранилище. Мы считаем,что необходимо проверить все контейнеры.

— Это опасно? — повернулся генерал к директоруЦентра.

— Нет, — пожал плечами Игорь Гаврилович, —просто мы проторчим здесь еще целый час.

— Я прошу вас вскрыть контейнеры, — продолжалнастаивать Машков.

— Ну уж нет, — разозлился вдруг генерал, —для этого имеются специалисты. Нам всем не обязательно здесь присутствовать. —«В конце концов, и моему терпению есть предел, — гневно подумал он. —И храбрости тоже».

— Согласен, — кивнул Машков, — вы уходите, ая останусь с начальником лаборатории.

— Я тоже остаюсь, — решительно сказал ИгорьГаврилович.

— Я тоже, — не менее решительно добавил полковникСырцов. Михаил Кириллович посмотрел на стоявших рядом людей. За масками не быловидно их лиц. Он вздохнул и гневно приказал:

— Мы остаемся все. Начинайте вскрывать контейнеры.

Шарифов подошел к первому контейнеру. Сорвал пломбу, поднялтяжелую плиту. Показал подошедшему Машкову содержимое. Тот согласно кивнулголовой. И они перешли ко второму контейнеру. Второй, третий, пятый, десятый.Все было в порядке. После пятнадцатого генерал перевел дыхание. Все не такстрашно. И довольно быстро.

— Может, хватит над нами издеваться? —саркастически спросил он у полковника.

— У меня приказ, товарищ генерал, — сухо ответилМашков.

Генерал-майор уже не сдерживаясь закричал:

— Здесь все в порядке. При чем тут автокатастрофа? Чеготы ваньку валяешь?

— Я обязан проверить, — твердо отозвался Машков.

Двадцатый, двадцать второй, двадцать пятый… Нужно будетнаписать рапорт, чтобы этого типа отсюда убрали, раздраженно подумал МихаилКириллович. Неврастеники здесь не нужны. Он уже представлял себе, что именно оннапишет в рапорте, когда Рафаэль Шарифов открыл двадцать шестой контейнер.Заглянул в него и замер. За ним заглянул Машков и обернулся на стоявших рядомлюдей.

— Что? Что там? — закричал директор Центра.

— Он… пустой, — убитым голосом сообщил Шарифов.

Михаил Кириллович бросился к контейнеру, заглянул в него изамер. Потом растерянно посмотрел по сторонам, словно все еще не веря вслучившееся. И, как при замедленной киносъемке, схватившись за сердце, началмедленно оседать на пол.

— Быстрее, — закричал Сырцов, — ему плохо.Его нужно вытащить отсюда.

Он наклонился и схватил грузного гостя под мышки. Шарифовпомог ему вынести генерала из хранилища. Игорь Гаврилович, лица которого небыло видно, подошел к контейнеру. Контейнер был зияюще пуст. Академик хотелвыругаться, но вспомнил про микрофон. И только заскрежетал зубами, чувствуя,что начинает задыхаться в скафандре. И, сорвавшись, все-таки выдавил какое-торугательство. А наверху уже выла сирена.