Повести л-ских писателей - Константин Рудольфович Зарубин

Но последней каплей стало не это, а двадцать копеек. Которые я сразу заплатила, помните? Вдруг Игорь Трофимыч суёт мне эти двадцать копеек. Вот, мол, Марьиванна, или как её звали, сейчас вышла, не может вам вернуть уплаченную часть суммы. «Давайте я за коллегу с вами рассчитаюсь». Я думаю: ах так! Ах, вы, значит, с ней заодно, Игорь Трофимыч! Так подавитесь же своими деньгами! К счастью, вслух я ничего не сказала. Размахнулась только и швырнула свой рубль с копейками ему на прилавок. Шмякс! И домой побежала.

Дома долго крепилась, маме не говорила ничего. Потом не выдержала. Разревелась, всё рассказала. И мама ходила в магазин, разбиралась. Ей вернули деньги, которые я на прилавок швырнула. Про книгу сказали, что якобы запрос пришёл прямо из Москвы в комиссионный отдел. Якобы приказали «Повести латышских писателей» при поступлении незамедлительно отсылать в Главлит с указанием фамилии-имени-отчества того, кто принёс.

В общем, сначала припугнули маму как следует, а потом включили «хорошего полицейского»: «Ой, да вы не волнуйтесь, мы имя вашей дочки никуда не сообщили». Мама вышла оттуда с чувством облегчения и глубокой благодарности. Мне сказала дома: «Радуйся, что нас всех пронесло». Она боялась, естественно, что проблемы будут на работе у неё и у отца, если я влипну в историю с конфискованной литературой.

Ну вот. Это, наверное, всё. Тетрадку я вам отсканировала с пересказами. Саму книгу я больше нигде не видела и ничего про неё никогда не слышала. На «Фантлабе», вы сами знаете, о ней ни одного слова нет, кроме моих запросов на форуме. А ведь на «Фантлабе» есть всё! Самый захудалый рассказик можно найти шестьдесят пятого года из районной газеты в Туркмении. Не ссылку, так хоть упоминание: вот, мол, был и такой рассказик. Куда мог целый сборник провалиться? В глянцевой обложке?

Вы даже не представляете, как я рада была, когда вы меня нашли… Бог ты мой, как я была рада… Засмеялась от радости, когда получила ваше сообщение на работе. «Я не чокнутая! Я не выдумала своих латышских писателей! Они на самом деле были!»

Сразу Иле написала. Подруге своей институтской, помните? Написала ей: «А ты мне всё не верила! А на-ка выкуси теперь!» Сколько лет Илька подшучивала надо мной: «Ха-ха-ха, Негина Ленка, золотой фонд латышской фантастики…» «Ленка, учи латышский, за тебя никто эти повести не напишет…»

В «Книжный на площади» я, наверно, потом полгода не ходила. В страшной обиде была на Игоря Трофимыча. Про продавщицу комиссионного отдела вообще думать не могла. Всё кипело внутри, слёзы подступали сразу. В этом возрасте иногда бывает умереть проще, чем какое-нибудь элементарное действие сделать: два слова сказать мальчику, шарф тёплый надеть. Зайти в книжный магазин… Но в итоге новое страшное горе мне и помогло: в восьмом классе я по уши влюбилась в десятиклассника из другой школы. Страдала так, что туши свет. Все обиды вдруг стали детскими, неважными на фоне моей грандиозной несчастной любови. Снова начала в книжный ходить, начала с Игорем Трофимычем разговаривать, как будто и не было того инцидента. Тем более что в комиссионный отдел новая продавщица пришла. А та, южная, маленькая, пропала куда-то…

Вы пишите обязательно, если вопросы будут по тетрадке. Новых подробностей я уже не вспомню – разве что насочиняю. Но каракули свои могу помочь разобрать.

И да, вы же про Болонью ещё спрашивали – не было ли сходства. Не было ли параллелей каких с Болоньей. Нет, к сожалению. Ничего похожего у латышских фантастов не помню. Всё, что помнила в восемьдесят восьмом, – всё в тетрадке.

Но мне другое вспомнилось. Не то чтобы связано с Болоньей или даже с книгой, но ассоциация почему-то возникла. Когда я была маленькая, у нас в Борске ходило поверье о незнакомках, которые спрашивают, как пройти. Можно сказать, специфический городской фольклор. Только в режимном городе такое могли придумать.

Понимаете, поскольку город закрытый, случайных приезжих у нас не было. Если кто-то приезжал «из-за зоны», он всегда знал, куда идти. Поэтому на улицах у нас не спрашивали, как пройти. Спросишь – на тебя сразу косо смотрят: а ты кто? А что ты тут делаешь? А не сдать ли тебя в милицию от греха подальше? Вот на этой благодатной почве и выросла легенда о влюблённой девушке и её страшной мести.

Якобы дело было ещё в последние годы жизни Сталина, когда строительство города лично курировал товарищ Берия. В Борск тогда нагнали учёных из лучших институтов страны. Среди них было много молодых, не все ещё успели обзавестись семьями. И у одного молодого учёного осталась «за зоной» любимая девушка – то ли в Москве, то ли в Горьком, то ли ещё где.

Миллион было версий насчёт того, кто этот учёный. Утверждали, что он ещё жив, что это старый холостяк Иванов или старый холостяк Петров – все немолодые одинокие мужчины на эту роль годились. Про девушку объясняли, что она была то ли еврейка, то ли дочь репрессированного, и молодому человеку прозрачно намекнули: или забудь эту свою любовь, или забудь о своей научной карьере – с такой неблагонадёжной бабой тебя на сто километров к бомбе не подпустят.

Молодой человек долго мучился, но в конце концов выбрал бомбу, потому что очень хотел послужить Родине. Уехал он из Москвы или Горького и, естественно, не сказал девушке куда. Сам, во-первых, не знал, а во-вторых, это была государственная тайна. Пообещал только: «Любимая, я исполню свой долг перед Родиной и обязательно вернусь. Жди меня».

Девушка ждала-ждала, тосковала-тосковала и не выдержала: отправилась на поиски суженого. Почему её не арестовали сразу и не отправили в лагерь за эти поиски – об этом история умалчивает. Видимо, любовь преодолела все преграды. Всеми правдами и неправдами добралась девушка до Борска и разузнала даже, в каком месте работает её молодой учёный. И так ей не терпелось поскорей его увидеть, что она забыла про всякую осторожность и прямо на улице спросила у прохожего, как пройти в такую-то лабораторию.

Прохожий, не будь дурак, сразу заподозрил, что дело неладно, и побежал к чекистам. Тревога, мол. По улицам сверхсекретного города ходит шпионка, ищет сверхсекретную лабораторию! Девушка уже почти дошла до своего возлюбленного, уже он увидел её в окно и закричал от радости, замахал руками, как вдруг из-за угла выскочили сотрудники органов, все в фуражках и с револьверами, схватили девушку и утащили в