Неприступный герцог - Джулиана Грей

— Благодарю вас, — сказала она. — Было очень приятно. Подозреваю, девушки сходят от вас с ума.

— Che cosa?

Абигайль выскользнула из объятий молодого конюха и ласково похлопала его по руке.

— Какой вы славный. Поверьте, я навсегда запомню этот поцелуй. Каждый раз, вспоминая этот год, проведенный в Италии, я буду думать о вас и об этой прелестной конюшне. Какое замечательное начало путешествия. Хоть и немного подмоченное. — Абигайль перешла на итальянский язык: — Мне ужасно понравилась кобыла по имени Анжелика. Только следите за тем, чтобы она не кусалась и получала достаточно овса.

— Овса? — Молодой тосканец с облегчением услышал родную, хотя и не совсем правильную речь.

Абигайль подняла упавшую на пол шаль и накинула ее на плечи. Дождь барабанил по крыше, заглушая ее голос.

— Очень досадно, но я не могу здесь задерживаться. Моя сестра и кузина ждут меня. Александра очень расстроится, если от меня будет пахнуть конюшней. Она такая утонченная.

— Вот эта благородная леди… ваша сестра?

— Да. Сама удивляюсь. Она маркиза, хотя ее муж, старый маркиз, умер два года назад. Да упокоит Господь его душу. А еще вы, наверное, видели мою кузину Лилибет. Она графиня, очень красива и добродетельна. Лилибет путешествует с маленьким сыном. Она бы не стала целоваться с джентльменом в конюшне. Нет, ни за что. Впрочем, мне пора.

— Синьорина… неужели я вас больше не увижу? — Голос молодого конюха дрогнул.

— К сожалению, нет. Но ведь вы работаете на постоялом дворе и, должно быть, уже привыкли к подобным рвущим душу расставаниям? — Взгляд Абигайль упал на какой-то предмет, накрытый попонами, стоящий в углу. — Что это?

— Это? — уныло спросил конюх. — Машина, оставленная здесь английским джентльменом.

— Английский джентльмен? Здесь?

— Да, а почему вы удивляетесь? Они приехали незадолго до вас. Три благородных джентльмена. И оставили это… — Голос предал молодого человека, который лишь выразительно взмахнул руками. — Синьорина, вы не останетесь? — взмолился он.

— Нет, нет. — Абигайль подошла к машине. — А что же это все-таки такое?

— Что? Да какое это имеет значение по сравнению с моим разбитым сердцем?

— Боль в сердце утихнет совсем скоро, уверяю вас. Сезон только начался, так что скоро здесь отбоя не будет от путешественников. — Абигайль приподняла край попоны.

Тишину нарушили сдавленные рыдания.

— Так, так, — прошептала Абигайль, — что у нас тут такое?

Герцог Уоллингфорд никогда не был покладистым, а сейчас ему и вовсе хотелось рычать, подобно рассерженному терьеру. Точнее, не терьеру, а огнедышащему дракону. Подобное сравнение герцогу подходило больше.

Мало того, что в поезде, следующем из Парижа в Милан, не нашлось места для его личного автомобиля и им троим пришлось ехать в вагоне первого класса в отвратительной компании, пьющей отвратительный херес. Мало того, что в отеле Флоренции внезапно протекла крыша, и им пришлось посреди ночи переселяться в другой номер, окна которого выходили на улицу. Мало того, что на конечном отрезке пути из Флоренции в замок Святой Агаты начался проливной дождь, размывший мост, и им пришлось остановиться на ночлег в деревенской гостинице, пропахнувшей немытыми телами и дешевым пивом. Так в довершение ко всем свалившимся на них горестям, Господь решил нанести еще один удар. На головы путешественникам свалилась треклятая вдова маркиза Морли с кучей родственников, требующая уступить ей занятые герцогом комнаты.

Маркиза Морли. Уоллингфорд целовался с ней однажды на балконе. У юной дебютантки не хватило ума держаться подальше от человека с такой скандальной репутацией. А может, она просто изображала наивность. Ведь она смотрела на Уоллингфорда с вожделением, совершенно не подобающим девятнадцатилетней девушке.

Она и сейчас смотрела на него своими карими глазами, напоминающими глаза самодовольной кошки, изо всех сил стараясь выглядеть несчастной. Она сцепила руки на груди и умоляюще взирала на герцога.

— Послушайте, Уоллингфорд, мне не остается ничего другого, кроме как взывать к вашему милосердию. Вы же видите, в какой сложной ситуации мы оказались. Ваши комнаты гораздо больше и просторнее. К тому же их две! Нет, вы просто не можете… — Маркиза замолчала и задумчиво посмотрела на брата Уоллингфорда. — Мой дорогой Пенхэллоу. Только представьте, что бедной Лилибет придется спать на стуле рядом с этими незнакомцами…

Это было в духе леди Морли — сыграть на чувствах бедного Роланда, сгоравшего в юности от любви к ее кузине Элизабет, ныне графине Сомертон, — красавице с щеками цвета спелого персика, сирене из сирен. Дамам несказанно повезло, что на этом Богом забытом постоялом дворе в итальянской глубинке среди них оказалась школьная любовь Роланда Пенхэллоу, которая теперь только и поджидала случая вновь проникнуть в его податливое сердце.

А может, это не было простым везением.

Стоящий рядом с Уоллингфордом Берк почувствовал угрозу. Он громко откашлялся, прежде чем Пенхэллоу успел вставить хоть слово.

— Леди Морли, а вам не приходило в голову, что нужно было договариваться о комнатах заранее?

Леди Морли окинула многозначительным взглядом своих кошачьих глаз фигуру молодого человека, пока не остановилась на его лице.

— Вообще-то приходило, мистер… — Изгиб ее бровей был настолько изыскан, что мог бы сразить наповал самых завзятых модников Лондона. — Мне очень жаль, сэр. Но, боюсь, я не расслышала вашего имени.

Уоллингфорд усмехнулся:

— Прошу прощения, леди Морли, за свою невнимательность. Почту за честь представить вам мистера Финеаса Фицуильяма Берка, члена Королевского научного общества. Его имя, возможно, знакомо вам по научным трудам.

— К вашим услугам, мадам, — поклонился Берк, ничуть не дрогнув под взглядом маркизы. Высокий, с копной огненно-рыжих волос, он стоял в зале постоялого двора, окруженный гомонящими людьми, словно находился в своей мастерской среди деталей и механизмов, чувствуя себя здесь полноправным хозяином.

Уоллингфорд с гордостью подумал, что его друг унаследовал эту черту от старого герцога.

— Берк, — повторила леди Морли, и ее глаза тотчас же округлились. — Финеас Берк. Ну конечно. Королевское научное общество. Ну конечно. Мистера Берка знает каждый. В прошлом месяце мне на глаза попалась… газета «Таймс» и ваши отзывы о… какой-то электрической… — Леди Морли взяла себя в руки. — Конечно же, мы забронировали комнаты заранее. Я послала телеграмму несколько дней назад, если память мне не изменяет. Но нам пришлось задержаться в Милане. Няня мальчика заболела, и, боюсь, наша телеграмма не пришла вовремя. — Она с негодованием посмотрела на хозяина постоялого двора, тотчас же съежившегося под ее взглядом.

Уоллингфорд открыл было рот, чтобы выдать присущую человеку его положения гневную тираду, но, прежде чем он успел собраться с мыслями, раздался мягкий голос его брата Роланда, переполненного столь присущим ему щенячьим дружелюбием и готового с радостью сдать позиции еще до того, как леди Сомертон успела начать наступление.