Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - Полина Елизарова

— Конечно, — пожала плечами Самоварова.

«Если собеседование назначено на одиннадцать, около двенадцати можно будет набрать. Нет, лучше написать, чтобы он, как сможет, перезвонил».

Словно считав ее мысли, дознавательница оторвалась от проверки бумаг и бухнула:

— Так! Мне срочно нужен хозяин квартиры! Кто-то сказал, он работает недалеко отсюда. Вы как лицо здесь непрописанное можете выступить лишь в роли свидетеля. Да! — вдруг осенило ее. — И на кой черт нам была нужна эта Марина Николаевна? Вы можете быть и вторым свидетелем, и понятым.

— Понятым могу. Вторым свидетелем — нет. Я, в отличие от Марины Николаевны, не видела, как начиналось возгорание.

Ответ Варвары Сергеевны окончательно разозлил дознавательницу:

— Так. Где хозяин квартиры?!

— Прямо сейчас я не могу с ним связаться… — тут же пожалела о сказанном Самоварова.

Все это время она напряженно ждала, когда эта тетка вспомнит про Валеру. По-хорошему, она должна была его дождаться, а потом уже приступить к бумажной волоките. А если совсем по закону — и подписывать акт, составленный пожарными, она должна была только в его присутствии. Но душевное состояние этой женщины, очевидно, было таково, что, стараясь побыстрее отделаться от своих обязанностей, она легко переступала через предписания и правила.

— Он на работе. У него сейчас важная встреча.

— Я тоже на работе. Я не могу здесь целый день торчать! У гражданина треть квартиры выгорела, а вы не можете ему позвонить!

Самоварова посмотрела на микроволновку. Вмонтированные в нее электронные часы показывали без четверти двенадцать.

— Давайте немного выдохнем и выпьем кофе, — голосом завзятого психотерапевта предложила Варвара Сергеевна. — Через пятнадцать минут, обещаю, я позвоню хозяину. — Она аккуратно поставила перед женщиной чашку и сахарницу. Вспомнив про притихшего Романа Аркадьевича, приготовила и ему маленькую чашку кофе.

— Никогда не видел таких аппаратов. — Старик, жмурясь от удовольствия, неторопливо прихлебывал кофе. — Мы-то по-простому, растворимый пьем. Тут, правда, сыну на пятьдесят лет на работе кофе-машину подарили, но я ее даже не видел, он тут же ее в интернете продал, денег-то не хватает…

Дознавательница достала из кармана мобильный и, резко тыча пальцами в клавиши, отстучала кому-то сообщение. Закончив, вернулась к бумагам.

— Так. Ознакомьтесь с протоколом, расписывайтесь и можете быть свободны, — бросила дознавательница Роману Аркадьевичу.

— Ага, — нехотя привстал он с табуретки. — Тока я без очков-то плохо вижу.

— Ну вы еще за очками полгода ходить будете!

— Я могу прочитать вслух. — Варвара Сергеевна взяла со стола протокол. — Вы же не против? — обратилась она не столько к соседу, сколько к дознавательнице.

— Читайте, — пожала плечами та.

Протокол, не придерешься, был составлен по всем правилам. Варвара Сергеевна, старательно оттягивая время, громко и медленно поясняла Роману Аркадьевичу изложенное дознавательницей на бумаге.

В тот момент, когда старик дрожащей рукой пытался аккуратно вывести в нужных местах свою подпись, на кухню забежал его правнук, семилетний мальчишка, которого разведенная внучка Романа Аркадьевича, упорхнув в Европу на поиски лучшей жизни, без зазрения совести сбагрила на попечение старого бездетного дяди.

— Деда! — глазастый растрепанный мальчишка в расстегнутой куртке, которая была ему явно велика, не обращая ни малейшего внимания на остальных, потянул старика за рукав. — Меня Женька со второго этажа пидарасом назвал!

— Ой, — зависнув над протоколом, рука Романа Аркадьевича заходила ходуном. — Что ты придумываешь, Валя? — заверещал он испуганно-извиняющимся голосом.

Дознавательница, неожиданно громко, от души рассмеявшись, принялась с любопытством разглядывать мальчика.

— Да! — развернулся в ее сторону мальчишка. — Так и сказал: и дядя твой пидарас, и ты пидарас! — дважды с удовольствием повторил он бранное слово.

Дознавательница извлекла из кармана мобильный.

— Знаешь, малыш, сколько сейчас пидарасов вокруг! — прошипела она в темный экран телефона.

— Послушайте, — не выдержала Самоварова, — поддерживать подобные разговоры с ребенком непедагогично!

— Я вроде все подписал, мне можно идти?

Роман Аркадьевич бросил ручку на стол и, схватив мальчишку под локоть, поволок на выход.

Электронные часы показывали без пяти двенадцать.

— Спасибо за кофе, — когда старик и мальчик ушли, как ни в чем не бывало сказала Самоваровой дознавательница.

Варвара Сергеевна кивнула и полезла в сумку за телефоном.

Но раздумывать над текстом сообщения Валере не пришлось — заполошный доктор уже вбежал на кухню.

— Варя, что же ты мне сразу не позвонила?! — с порога набросился он на Варвару Сергеевну. — В клинике я вырубил телефон, а когда освободился, на нем было пять неотвеченных вызовов от Марии Юрьевны. — Я тебе звоню-звоню, а у тебя «абонент не абонент»!

Ну конечно…

Варвара Сергеевна удрученно вспомнила, что, отвлекшись с кассиршей на «залипаки», напрочь забыла о том, о чем думала все утро: о необходимости срочно погасить скопившийся на телефоне долг.

* * *

Возвращаясь в некогда оставленное место, начинаешь знакомиться с ним заново. Совсем как с человеком, чей облик за то время, пока не виделись, претерпел закономерные изменения.

Варвара Сергеевна Самоварова искренне считала, что и у предметов есть душа.

Иначе с чего бы так насупиться ее серому раскладному дивану? И зачем старенькому креслу у окна прятать в своих деревянных ручках жгучую обиду? Зато любимые книги, хоть и запылились изрядно, тут же выстроились по стойке смирно и радушно поприветствовали хозяйку.

Год назад, летом, Анька делала ремонт в квартире, но комнату матери оставила без изменений — таково было желание самой Варвары Сергеевны. Окунувшись в нехитрые радости загородной жизни, Самоварова с ужасом представляла себе переполненные всякой всячиной торговые центры, в которые ей пришлось бы таскаться вместе с дочерью, согласись она на ремонт в своей комнате. Пару раз предложив матери подключиться к процессу, дочь ни на чем не настаивала — в конце концов и хлопот, и затрат меньше. Несмотря на то, что Варвара Сергеевна дочь об этом не просила, комнату матери Анька закрыла на ключ.

«Ма, пусть твое царство тебя дожидается, мало ли что… Нам с Олегом двух комнат более чем достаточно», — объявила дочь, и Самоварова, преисполненная молчаливой благодарности, с ней согласилась.

Все же ей удалось вырастить дочь хорошим, лишенным столь ненавидимого ею стяжательства человеком!

Самоварова подкатила небольшой чемодан к платяному шкафу, стоявшему в углу комнаты. Из распахнутого шкафа на нее повеяло застарелой грустью. Еще бы… В этой квартире, особенно в последние годы, грусть была самым привычным ее состоянием.