Прикосновение - Дэниел Киз

Она услышала, как что-то разбилось, – не то стакан, не то тарелка, а потом еще что-то – и села. Что он там вытворяет? Она протерла глаза и встала с постели. При мысли о том, что надо спускаться на кухню, ей стало дурно, но она совладала с собой. Он опять будет насмехаться над ее «психосоматическими симптомами», как сам это называл. Они бывали у нее и раньше. Но ей удавалось их контролировать. Она нацепила халат, тапочки и направилась вниз – приготовить ему завтрак и проводить на работу. Меньше всего ей хотелось бы нынешним утром ссориться.

* * *

Барни уже натягивал куртку, когда услыхал, как Карен спускается вниз. Она остановилась у входа на кухню, откинула назад прядь черных волос, зевнула и, гоня прочь сон, потянулась спиной и руками, но он не преминул заметить, что она опять плакала.

– Прости! Совсем вылетело из головы, что тебе сегодня на работу, – сказала она. – Вот и проспала. – Она глянула на раковину и стол. – О, Барни, я думала навести тут порядок вчера, когда вернулась. Ладно, давай пока сделаю тебе растворимого кофе.

– Нет времени ждать. Надо еще захватить Макса. К тому же кофе у нас не осталось ни грамма.

– Это займет всего лишь минуту, – настаивала она на своем, снова ставя кипятить воду. – Надо же тебе перехватить хоть что-нибудь.

Он собрался было уходить, но спохватился. Он вел себя с ней грубовато на днях: в последний понедельник – потому что она не могла найти ключи от своей машины, а во время вчерашней ссоры из-за потери кредитной карты для покупок в универсаме она и вовсе ударилась в слезы. Довольно ее допекать. Она и правда старалась как лучше, но попробуй враз изменить закоренелые привычки. Он с изумлением наблюдал, как она достает из-за хлебницы банку с растворимым кофе.

– Ладно, только сок и кофе.

– Я не хотела тебя будить вчера ночью, когда пришла, – сказала она. – Понятия не имела, что уже так поздно.

– Был второй час. Так вы на чем-нибудь сошлись?

Она поставила перед ним чашку с кофе и полезла в холодильник за соком.

– Может, поджарить тебе омлет или гренок?

– Нет времени, да и есть, правда, не хочется.

– Что ж, – проговорила она с плохо скрываемым вздохом облегчения, – сошлись мы предварительно на Гедде Габлер[7].

– И ты будешь играть Гедду Габлер?

– Что ты имеешь в виду?

Он допил кофе, потом она налила ему сока, и, хотя он сто раз говорил ей, что терпеть не может неподслащенный грейпфрутовый сок, пришлось его выпить.

– Почему бы мне не сыграть Гедду Габлер?

– Я имел в виду, зачем снова браться за Ибсена?

– Думаешь, не потяну? Все говорили, что я была хороша в «Кукольном доме»[8] прошлым летом. Да ты и сам говорил.

– Роль Норы тебе подходила.

Она нахмурилась, плотнее закуталась в халат и огляделась кругом.

– Ясно, – дрожащим голосом проронила она. – Ты, наверно, прав.

– Я не это хотел сказать. – Впрочем, он понимал, что сказал уже слишком много.

Она пожала плечами.

– По крайней мере, это предложил Дейл Уэкслер и комиссии понравилось. Правда, нужно, чтобы на следующей еще одобрила и вся труппа.

– Понимаешь, что бы они там ни ставили, ты отлично справишься. Когда ты вышла за меня, Бродвей лишился великой актрисы.

Она рассмеялась и попробовала его ущипнуть, но он увернулся и схватил куртку, делая вид, что это плащ тореодора. И она кинулась на него, прижав ко лбу согнутые пальцы и намереваясь боднуть, но он отвильнул и, в конце концов обхватив ее руками, поцеловал.

– Люблю тебя, – сказала она.

Он держал ее крепко.

– И я тебя.

Он наклонился за курткой к полу, куда она упала, и тут она открыла рот.

– Что такое? – вскричал он.

– Просто кое-что вспомнила.

– Ладно, господи, не надо так больше! Ты напугала меня.

– Чуть не забыла сказать, что Лила с Дейлом устраивают сегодня что-то вроде распределения ролей и они просили нас заглянуть к ним после обеда.

Он воззрился на нее.

– Как это? К нам же придут Уинтерсы на бридж.

Она посмотрела на него в диком ужасе.

Он простонал:

– Мы же обо всем договорились, когда играли у них в прошлом месяце, после того как вернулись с озера Торч. Разве не помнишь?

– Конечно, помню. С чего ты взял, что я забыла? Я думала, это будет завтра, вот и все.

– И все? Тебе надо было бы это где-нибудь записать на память. Вот что я думаю.

– Ты что, хочешь сказать, что именно это и думаешь?

– Я хочу сказать, что тебе надо было бы пометить это на у себя на календаре. Разве это трудно?

– Ну да, – резко проговорила она. – У меня календарь и без того исписан всякими чертовыми памятками.

– Всего хорошего! – буркнул он, направляясь к двери. – Мне пора.

– Поиграть вволю в бридж сегодня вряд ли придется, – съязвила она. – Сегодня восьмое – красный день на твоих Фертильных Часиках.

Выйдя из дома, он заметил, что она провожает его взглядом из окна в столовой, и его разозлило, что их жизнь раздирают нескончаемые недоразумения, выворачивая все наизнанку оттого, что она обижается на самое мысль следить за всем и вся. Впрочем, в этот раз последствия были предсказуемы. Она успокоится, как только он уйдет на работу и будет вкалывать как проклятый, чтобы освободиться к сегодняшнему вечеру, а дом – по крайней мере на первый взгляд все будет вылизано дочиста. Барахло окажется распихано по ящикам и шкафам, обувь спрячется под кроватями, газеты с журналами скроются за диваном. Если она управится до прихода Уинтеров, они успеют пропустить по мартини из надлежаще подмороженных бокалов при свечах в столовой. А потом дня два-три все у них будет идти как по маслу: ведь ветер после бури унимается. Карен несколько дней не будет опаздывать на свои встречи. Но перемены, как всегда, будут временными – и скоро все опять вернется на круги своя.

Глядя, как он выгоняет машину из гаража, а потом уезжает прочь, она почувствовала недовольство и одиночество. Она ненавидела себя за то, что забыла про сегодняшний вечер. Она включила радио, но ритмичная музыка напоминала вызывающую головную боль телевизионную рекламу – пришлось его выключить. Ей не хотелось, чтобы он увидел весь этот кавардак. Надо было вымыть посуду еще вечером – плевать на усталость. Она вздохнула и опустила голову на стол.