Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина

Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 62
Перейти на страницу:

Все указывает на то, что судьба главных шедевров Эрмитажа в начале 1930‐х годов зависела от того, появится ли богач, готовый выложить миллионы наличными. Найти такого человека в разгар экономического кризиса на Западе, когда разорившиеся биржевые маклеры выбрасывались из окна, а бывшие президенты корпораций продавали на улице яблоки с лотков, было непросто. Банки закрывались, счета были заморожены, кредиты получить было практически невозможно. К несчастью для Эрмитажа, но к удаче американских музеев, человек с большими деньгами нашелся. Сын банкира из Питтсбурга министр финансов США Эндрю Меллон (Andrew W. Mellon, 1855–1937) купил 21 шедевр Эрмитажа. Среди них жемчужины картинной галереи музея – полотна Рафаэля, Боттичелли, Перуджино, Веронезе, Тициана, Рембрандта и других признанных западноевропейских мастеров. Сделка обошлась Меллону почти в 7 млн долларов – громадная для начала 1930‐х годов сумма. Меллон, видимо, профинансировал покупку еще четырех шедевров, которые затем оказались в крупнейших музеях мира. Среди них – знаменитый «Татищевский складень» – две створки триптиха XV века «Голгофа» и «Страшный суд» работы Яна ван Эйка. С 1933 года складень находится в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. После продажи складня в России не осталось ни одной работы этого мастера. По словам его биографа, «Меллон снял сливки с коллекции Эрмитажа, которая в то время не имела себе равных».

К началу 1930‐х годов семейство Меллон контролировало около 2 млрд активов более 20 крупнейших корпораций. Но преуспевший предприниматель и чиновник Эндрю Меллон не был знатоком искусства. Он так и остался дилетантом, который порой не помнил имен художников, картинами которых наслаждался. Вкус Меллона формировали дилеры, подобные «милому пирату» Дювину, сделавшие имя и состояние благодаря открытию простого факта, что Европа богата произведениями искусства, а Америка – деньгами. Семейная жизнь Меллона сложилась неудачно, и не будет большим преувеличением сказать, что его частная жизнь ограничивалась коллекционированием. Меллон был человеком немногословным и даже нелюдимым. По словам современника, «он выглядел как счетовод, ведший двойную бухгалтерию и боявшийся потерять работу – изнуренный постоянным беспокойством и усталый, усталый, усталый». Отдых и успокоение Меллон находил в своей коллекции.

Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина

Эндрю Меллон наедине с коллекцией

Однако в начале 1930‐х годов Меллон покупал уже не для себя. К моменту завершения сделки ему было 76 лет – подходящий возраст, чтобы задуматься о вечности. Незадолго до смерти Меллон передал свою коллекцию американскому народу – 125 картин, включая и шедевры Эрмитажа, 23 скульптуры, а в придачу и деньги на строительство здания Национальной галереи искусств в Вашингтоне. Коллекция Меллона составила ядро галереи, куда стали передавать свои собрания и другие богачи-коллекционеры. Меллон настоял на том, что ни музей, ни его коллекция не будут носить его имени. Меллон сродни таким российским меценатам, как Павел Михайлович Третьяков – купец и собиратель русского изобразительного искусства, передавший свой музей Москве, или Дмитрий Петрович Татищев, который в бытность посланником России в Европе собрал, а затем передал русскому императору коллекцию, включавшую более 180 картин.

Меллон отвечал за практическую реализацию решений Конгресса США о защите отечественной промышленности и внутреннего рынка от импорта. Сталин не отказался бы иметь своего человека в американской администрации и продал бы шедевры Меллону дешевле, если бы высокопоставленный чиновник закрыл глаза на советский демпинг дешевых товаров на американский рынок. Однако Меллон избегал контактов с коммунистами. В то время когда Меллон-коллекционер покупал картины у СССР, Меллон-чиновник установил эмбарго на ввоз дешевых советских спичек, асбеста и леса. Шедевры Эрмитажа достались Меллону не за оказание услуг советскому руководству, а потому что он заплатил рекордные в условиях финансового кризиса и депрессии цены. Хотя сейчас эти цены выглядят до смешного низкими.

Если бы не Меллон, то самые ценные из проданных ему эрмитажных картин, а может и все они, остались бы в России, так как в тот момент другого покупателя, способного и готового выложить такие деньги, на примете у советских торговцев не было, а время продаж было относительно коротким: распродажа Эрмитажа началась в конце 1928‐го и продолжалась до конца 1933 года. С другой стороны, если бы в момент острейшего валютного кризиса в СССР Меллон предложил советскому руководству больше денег, то он смог бы купить ВСЕ главные шедевры Эрмитажа. В мае 1931 года в Лондоне посредники Меллона вели переговоры о продаже трех из оставшихся в Эрмитаже главных шедевров – «Юдифи» Джорджоне и двух картин Леонардо да Винчи – «Мадонна Бенуа» и «Мадонна Литта». Советские продавцы запросили 700 тыс. фунтов (3,5 млн долларов), покупатель предлагал лишь 390 тыс. Сделка сорвалась. Будущий директор Национальной галереи искусств в Вашингтоне Джон Уолкер (John Walker, 1906–1995) не смог простить Меллону непонимание уникальности исторического момента. В своей книге Уолкер, в частности, пишет: «…господин Меллон так до конца и не понял, что он торговался за произведения искусства, которым не было равных в запасах Дювина, Уилденстейна или любого другого дилера в мире». А затем вновь безутешность: «Это разрывает сердце, так как, если бы сделка была доведена до конца, то сегодня Национальная галерея искусств (в Вашингтоне. – Е. О.) имела бы два бесспорных и два предполагаемых3 Леонардо и три Джорджоне – достижение, оспаривать которое мог бы только Лувр».

Национальной галерее искусств в Вашингтоне не удалось затмить Лувр, однако Меллон заслужил признание как патриот, приумноживший художественное достояние своей страны, и меценат, показавший, что может сделать для своего народа человек с деньгами. Рассказывают, что когда картины прибыли в Америку, Меллон подолгу любовался ими в одиночестве. Но судьба оставила ему не много времени: 27 августа 1937 года Меллона не стало.

Капитал Меллона пошел на пользу Америки. А что же Россия? В начале ХХ века Эрмитаж, хранивший собрания русских правителей и пополненный в результате революции множеством прекрасных коллекций российской аристократии, имел шанс стать непревзойденным в мире музеем художественных ценностей. Сталинские распродажи, продолжавшиеся более четырех лет, обескровили Эрмитаж. Однако какой другой музей мира смог бы выдержать подобное опустошение и тем не менее остаться в ряду великих?

Продажи Меллону стали лишь одной из многих печальных страниц в истории сталинского экспорта произведений искусства. В общей сложности от продажи музейных ценностей в первой половине 1930‐х годов СССР выручил порядка 40 млн рублей (около 20 млн долларов США по официальному обменному курсу в СССР того времени). Эта сумма была ничтожно малой в сравнении с потребностями индустриализации. В финансировании промышленного рывка гораздо большую роль сыграли ценные сбережения советских граждан – валюта, золото и серебро, которые те сдавали в магазины Торгсина в обмен на продовольствие и другие товары в голодные годы первых пятилеток.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?