Королевская посланница - Лариса Шкатула

Кто знает, получи семья Астаховых в свое время письмо маркиза Антуана де Баррас с сообщением о находящемся в его распоряжении золоте, половина из которого принадлежала Еремею Астахову, может, его сын князь Астахов Николай Еремеевич поехал бы во Францию, откуда вернулся бы уже богатым человеком. И, может, тогда маменька, княгиня Мария Владиславна, не умерла бы слишком рано от горя и беспокойства за судьбу своих детей…

И вот теперь так странно складывалась жизнь, что Софья тоже стала служить ведомству, которое прежде не уважала.

А что Григорий скомандует ей, когда приедет? Может, скажет: «Немедленно выезжаем!» И она должна будет слушаться беспрекословно, потому что первым и непременным условием их совместной работы в будущем господин тайный агент поставил именно это: выполнять без возражений всё, что он прикажет, безо всяких женских штучек – то бишь истерик и капризов.

Соня про себя обиделась: она вроде никогда не была истеричкой, но вслух ничего не сказала. Разве что подумала: скорей всего, Тредиаковский попросту не разбирается в женском характере. Ни одна женщина доселе как следует не увлекла его, вот он и смотрит на весь прекрасный пол со снисхождением: мол, от него в жизни мало пользы. Только для продолжения рода и годится!

Равнодушие Григория – или его умелое притворство – всерьез задевало Соню.

Григорий не высказал никакого восторга в ответ на её предложение вместе с ним найти и доставить в Петербург похищенную злоумышленниками Вареньку Шаховскую. Просто согласился, и всё. Словно сама по себе княжна Софья Астахова не могла представлять интереса для него… Неужели ей так важно внимание мужчины? Раньше подобные мысли к ней не приходили… Поздновато вы созреваете как женщина, Софья Николаевна! Как бы то ни было, а на работу княжну взяли и указание ей дал новый начальник сухо и коротко: «Приехать в Монпелье, остановиться в гостинице и ждать моего приезда». Это и все? А что Соне можно и чего нельзя? Например, можно ли знакомиться с кем-нибудь? А если можно, то о чём с ними говорить? Мог бы господин Тредиаковский и поподробнее рассказать Софье о ее будущей работе и о том, как она должна вести себя с окружающими!

Обслуживание богатых постояльцев в гостинице было заведено на таком высоком уровне, что Соня смогла обходиться без собственной горничной. Достаточно ей было дернуть за сонетку, как являлась гостиничная служанка и помогала красавице-баронессе приготовиться ко сну, а завтрак или ужин, как, например, нынче, по её желанию накрывали в номере.

Соня объяснила, что её горничная заболела и осталась в Дежансоне. Не везло ей на собственных горничных, уж очень они у Сони оказывались болезненными…

По совету той же служанки, которая прониклась бедами баронессы, Соня заказала ростбиф, который в этом отеле готовили превосходно. Права оказалась Ортанс: еда была вкусной, и княжна предалась греху чревоугодия.

На столе даже стояла бутылка прекрасного вина, которую Соня не заказывала. Как пояснила Ортанс, это прислал своей постоялице хозяин.

– За счет заведения, – уточнила девушка. Соня не успела ещё закончить ужин, как в дверь постучали. Поскольку в этот момент Ортанс рядом с нею не было, княжне пришлось идти и самой открывать дверь. Перед нею стояли двое мужчин, один из которых был ей знаком и прозывался Григорием Тредиаковским.

– Вы позволите войти, баронесса? – невинно поинтересовался у нее Григорий.

– Пожалуйста, конечно, входите! – скороговоркой произнесла Софья, пятясь в глубь номера.

– Вы словно бы мне не рады! – укоризненно покачал он головой, в то время как другой, Соне незнакомый, некоторое время просто пожирал ее глазами и только потом прошел в номер вслед за Григорием. – А ведь я привез вам вашего мужа!

– Какого мужа? – хрипло прошептала Соня: нет, до того, как она станет настоящим тайным агентом и научится подобные новости воспринимать хотя бы внешне спокойно, пройдёт, по-видимому, немало времени.

– Вы меня удивляете, баронесса! – продолжал выговаривать Соне её начальник. – Вашего мужа! Барона Себастьяна де Кастр. Поздоровайтесь с ним, не будьте так жестоки!

Соня подала руку незнакомцу, и тот благоговейно её поцеловал.

– Ну что, барон, нравится вам ваша жена? – Тредиаковский пальцем, совсем по-мальчишески, ткнул товарища в бок.

– Очень нравится! – несколько смутился тот, но одобрительного взгляда от Сони не отвёл.

– По-моему, вы ей тоже пришлись по вкусу! – кивнул Григорий и поинтересовался у Сони: – Ваши вещи сложены?

Она кивнула.

– Вот и славно. Вызовите гостиничного слугу, пусть снесет их вниз. Сейчас мы отправляемся.

– Пусть мадемуазель Софи доест свой ужин, – заступился за Соню мнимый барон. Или он был настоящим?

– На ночь много есть вредно, – не согласился Тредиаковский, подцепляя вилкой отрезанный Соней кусок мяса и отправляя себе в рот. – Что вы тут едите? О, это вкусно! Себастьян, не желаете попробовать?

– Спасибо, я сыт! – холодно ответил тот.

– Ох уж эти мне французы! – притворно вздохнул Григорий. – Не вы ли совсем недавно сами торопили меня, уверяя, что мы можем опоздать и наших подопечных увезут в Стамбул? А теперь вам уже жалко, что мы оторвали княжну от ужина… Ладно, не хмурьтесь. Кое-что мы сможем взять с собой, если завернуть вот в этот пакет.

Он ловко и быстро собрал со стола еду, которая и вправду могла пригодиться в дороге. Кивнул появившемуся на звонок слуге на чемоданы и церемонно предложил Соне руку.

– Вы, друг Себастьян, муж этой очаровательной женщины, а я буду её престарелым дядюшкой.

Соня, не выдержав, тихонько засмеялась.

У дверей гостиницы их ждала карета и кучер в ливрее.

При виде их кучер соскочил вниз, распахнул перед Соней дверцу и со стуком опустил подножку. Барон подал ей руку.

Во все время их краткого знакомства Софья смогла лишь украдкой рассматривать своего «мужа». Что уж Тредиаковскому так нравится представлять её перед другими замужней женщиной?.. Однако манеры у барона великолепные. Или и его кто-то заставлял, как Соню, «держать спину», чтобы выглядеть настоящим аристократом?

– Барон – подлинный! – шепнул ей Григорий, а когда Соня удивленно взглянула на него из кареты, обычным голосом пояснил: – По вашему лицу, как всегда, можно читать, будто по открытой книге.

– Женщина открытая – это прекрасно, – вступился за нее барон.

– Когда она выходит замуж, живет в богатом доме, принимает гостей, воспитывает детей – возможно. Но когда нужно скрывать при других свои чувства, такая открытость есть порок, который выкорчевывать надо с корнем, – не согласился Тредиаковский.

Он разговаривал с французом так, будто Соня не княжна, а его крепостная девка! Словно он ее хозяин и сейчас выпорет кнутом за ослушание. Если уж на то пошло, говорить о женщине в третьем лице в ее присутствии вообще дурной тон! Ей бы сейчас нужно обидеться, выйти из кареты и возвращаться в Дежансон. Нанять повозку, отвезти золото… Да что там нанять! На такие деньги эту самую повозку можно купить. И не одну. И кучера купить…